Немцы уже знали: где концентрируются русские танки, там обязательно жди наступления, и поэтому войска двигались по ночам, стараясь как можно дольше оставаться незамеченными.
Под Шепетовкой отдыхали недолго. Оперативная обстановка на Украине позволяла окружить и уничтожить 1-ю немецкую танковую армию, а затем выйти к Карпатам. Армии Катукова — опытной, закаленной и проверенной в боях — в предстоящей операции отводилась важная роль. Некогда было ждать, пока подсохнут дороги — 15 марта 1944 года соединения армии вышли из-под Шепетовки в выжидательный район. Шли за сто километров, утопая в непролазной грязи по колено и по оси, вытаскивая танками застрявшие орудия и тягачи. Боеприпасы везли на лошадях — у Казатина было захвачено множество лошадей, и на них посадили пехоту, используя вместо седел подушки и скатанные шинели. «Мотокавалерия» шла по обочинам, напоминая средневековое войско или запорожских казаков времен Тараса Бульбы.
Сто километров прошли за два дня, невзирая на распутицу. Семнадцатого дня марта месяца главные силы армии подошли к Тернополю, а утром двадцать первого наступление началось.
Не раз и не два видел потом Павел Дементьев в сорок четвертом и сорок пятом годах начало очередного наступления русских войск, и всякий раз у него замирало сердце при виде этого зрелища.
…Тяжелые бомбардировщики — наши, русские! — шли волна за волной, грохотала крупнокалиберная артиллерия, мешая с грязью передний край обороны немцев, огненными водопадами лились потоки реактивных мин. А на рубеж атаки тем временем уже выходили танки — «КВ» и «Т-34», русское оружие, выкованное русскими руками для сокрушения Зверя. В восемь утра огневой вал артподготовки покатился в глубь немецкой обороны, взлетела зеленая ракета, и вздрогнула земля от рева мощных танковых моторов. Поле стремительно затягивалось сизой дымкой выхлопных газов: десятки и сотни бронированных машин четко и слаженно пошли в атаку. Атакующие танки казались Павлу живыми слитками металла, но теперь эта стальная лавина катилась не с запада на восток, а в обратном направлении.
Артиллерийский дивизион двинулся следом за танками — поддерживать танкистов огнем с закрытых позиций и прямой наводкой доламывать уцелевшие немецкие доты. Успех обозначился почти сразу: оборона немцев была прорвана на глубину от двух до четырех километров. В прорыв тут же устремились мотострелки, расходясь веером, — свежая рана на теле Зверя расширялась, как будто распарываемая ножом. Танковые бригады вырывались на оперативный простор — русский меч вонзался все глубже и глубже.
Передовые группы танков, по три-пять машин в группе, появлялись в глубоком тылу немцев, вносили сумятицу и сеяли панику. А за ними шли танки второго эшелона — эти уже брались за дело основательно, сокрушая тыловые гарнизоны и устилая дороги давленной немецкой техникой. Сказывался опыт предыдущих боев: армия выбрасывала далеко вперед сильные ударные подвижные отряды из состава танковых и механизированных корпусов. Эти бронеартиллерийские кулаки били больно — прокладывали путь основным силам армии, захватывали и удерживали ключевые пункты и транспортные узлы. Танки шли по тылам, а кругом горели деревни — избы, овины, стога. В воздухе кружились миллионы обугленных соломенных соринок и стоял трупный запах — отползавший на запад Коричневый Дракон не мог не гадить, уничтожая за собой все, что только успевал: и дома, и людей…
Немецкая оборона трещала по швам и расползалась, словно гнилая ткань — прорыв расширился с десяти до шестидесяти километров. Немец сопротивлялся кое-как, огрызался слабо и невпопад — куда страшней оказалась подольская грязь, о которой Дементьеву не хотелось вспоминать даже много лет спустя. Даже танки шли по ней с трудом, а машины и орудия приходилось буквально нести на руках — солдаты и офицеры, подоткнув под ремни насквозь промокшие полы шинелей, дружно выволакивали застрявшую технику; скорость движения порой не превышала пяти-шести километров в сутки.