На повороте я неожиданно застреваю. Ширины короба не хватает, чтобы согнуть колени, и тело застывает неуклюже – ноги еще в магистрали, а торс уже в ответвлении. Пыхчу, скребусь, пытаясь освободиться, девушка размеренно уползает вперед и внезапный страх остаться в одиночестве в замкнутом пространстве хлещет меня душащим приступом. Тянусь из-за всех сил, выкручиваюсь на месте, словно червь, сдираю кожу, трещит ткань на брюках, и все же я рывками втягиваю ноги в боковой проход. Ползу, задыхаясь, за девушкой и скоро натыкаюсь головой на острый каблучок.
– Здесь решетка, – шепчет майор.
Подтягиваю к глазам карманный компьютер, и вспыхнувший дисплей освещает мохнатые наросты пыли на стенках короба. При свете становится немного легче, удушье уже не давит гортань. Прокручиваю на экране план вентиляции. Прямо от воздухозаборника и налево. Первая вентиляционная решетка над небольшой комнатой для переговоров северного крыла. Все верно. В малых переговорных служба безопасности банка не установила камеры и потому, если Камалу удалось восстановить контроль над пультом наблюдения, нас не увидят.
– Спускайся, – шепчу. – Вниз. Вниз.
Поскрипывает вентиляционная решетка и в темноту короба проникает рассеянный свет. Девушка двигается вперед и почти бесшумно исчезает, мелькает только силуэт каблучков.
Отталкиваюсь локтями, подползаю к краю выломанного проема решетки, выглядываю наружу. Высоковато, черт побери. Как она смогла так бесшумно выскользнуть? Справа полукруглый стол с блокнотами и оставленными в панике дамской сумочкой и мобильником. Пара кресел. Слева замечаю декоративную крышку батареи отопления. Если потянуться как следует, в нее можно будет упереться руками.
Вишу вниз головой, раскачиваюсь, как воздушный гимнаст в цирке, стараясь дотянуться до выступа, и в тот самый момент, когда ладони хватают твердую поверхность батареи, мои ноги выскальзывают из короба. И, совершив почти полное сальто, я падаю на колени. От боли мир мгновенно бледнеет, краски осыпаются. Скриплю зубами, щурюсь кисло.
Девушка наклоняется ко мне, с тревогой вглядывается. Моргаю пару раз, чтобы успокоить ее, и медленно, словно калека, поднимаюсь на ноги.
– Цел? – шепчет она.
– Пус-тя-ки, – едва получается выдохнуть, оттого неубедительно выходит и приходится моргнуть бодро – я же полковник спецназа.
Как только боль немного отступает, я замечаю, как смешно она выглядит, перепачканная в пыльных наростах вентиляции, с воинственным блеском в глазах и пистолетом в поднятой к плечу руке.
И улыбаюсь невольно.
– Чего? – хмурится девушка непонимающе.
Успокаивающе поднимаю ладонь. Но от вопроса удержаться не могу:
– Как тебя зовут, майор?
Ее губы трогает странная полуулыбка, и, кажется, видит она меня насквозь. И почему-то молчит.
– Ну ладно, – говорю упавшим голосом. – Будешь майором…
– Елизавета, – неожиданно отвечает.
Хорошее имя. Лиза-Лиза-Лизавета, что ж не шлешь ты мне привета…
– Алексей, – протягиваю ладонь.
Девушка ответно поднимает руку. Ладошка у нее крепкая, теплая.
– Познакомились, – говорю, а руки ее не отпускаю.
– Познакомились, – кивает, руки не отнимает и глядит не зло.
«А думал ведь, что и не заговорю с тобой», – вертится в голове.
Из окна слышится рев толпы, и руки наши размыкаются.
Выхватываю из чехла карманный компьютер, пробегаю стилусом по камерам видеонаблюдения. Штайн по-прежнему на автостоянке, только переместился из внедорожника в кабриолет ближе к выходу с лестницы. Видимо, получил информацию о нашем побеге – блокирует возможный путь отхода. Двое, Камал и Шульц, у окна зала службы безопасности. Между ними – силуэт женщины на фоне окна. Шульц поднимает руку, голова женщины вздрагивает, словно от легкого толчка, и ее тело, качнувшись, валится в открытое окно.