Хлопок выстрела, голова мужчины едва качнувшись, пропускает сквозь себя пулю и валится вперед. Шульц толчком отправляет тело убитого в окно. Слышится запоздалый вскрик толпы, рассыпающийся волной эха по площади.
На экране телевизора грузное тело пролетает несколько метров, бьется тряпичной куклой о мостовую и застывает, вывернув неестественно правую ногу.
Звонит телефон, и Камал берет трубку:
– Да. Да. Забрать его нельзя… Он действительно мертв, и помощь ему не нужна. У вас осталось двадцать девять минут сорок секунд, чтобы спасти следующего.
9
Мне дурно. Капли холодного пота текут по вискам, как у убитого только что на моих глазах человека. Мелко сотрясается все внутри, в горле тугая мягкая тяжесть грозит выплеснуться наружу. Встаю, держась за пульт, кружится голова, и, кажется, я сейчас упаду.
– Я выйду, – говорю, глядя в пол. – Покурю…
– Полак, за пульт, – командует Камал.
Выхожу в коридор, останавливаюсь у стены, с трудом сдерживая тошноту. Нащупываю пачку в кармане, слепо вставляю в губы сигарету. Щелчок зажигалки. Долгая затяжка, на пределе дыхания. Еще одна. Кажется – легче.
Нужно держаться. Держаться. Из последних сил. И даже, когда сил не останется. Держаться.
Долгий вдох. Выдох. Тошнота отступает. Еще одна терпкая затяжка.
Вынимаю из кармана мобильник, набираю врезавшийся в память номер.
– Это Чингиз, – говорю вполголоса слушающему меня внимательно автоответчику. – Я в здании «Кингстон Роял Банка». Ракеты здесь. Я могу пропустить вашу группу в здание. Звоните по этому номеру.
Сбрасываю вызов и выключаю мобильник, выдергиваю батарейку, чтобы сбросить память о звонках.
В комнате службы безопасности звонит телефон.
– Да, – слышится голос Камала, он молчит некоторое время, видимо, слушает собеседника, говорит медленно. – Вы не цените человеческие жизни. Я понимаю, что Саддам будет тянуть время, пока я не устрою под окнами гору из трупов. И даже в этом случае, мне кажется, он будет трусливо молчать, прикрывая свою несостоятельность. Я думаю, что Саддам неспособен выполнить наши требования, он трусливо прячется от нас и от телевидения. Или выигрывает время, чтобы подготовить штурм. Так вот, передайте слово в слово – возможности штурма я ему не дам. Система безопасности активирована, и она даст нам знать о любой попытке вторжения, вам не пройти незамеченными. Если вы решитесь на штурм – мы взорвем здание и все, что в нем находится. Передайте это Саддаму. Погибнут все. Смерть за веру для нас подвиг. Вам это прекрасно известно. И пока Саддам во всеуслышание не объявит об ударе по Советскому Союзу, этой обители неверия, мы будем убивать по одному заложнику каждые полчаса, минута в минуту. Мы пойдем до конца. Мы уже продемонстрировали нашу решимость. И мы будем делать это, пока не получим однозначный ответ.
Щелчок трубки о рычаг. Металл в его голосе и готовность смертников взорвать себя вместе с заложниками поумерят пыл спецназа в желании выйти из положения силовыми методами – организовать штурм. Тем более что в этом случае Саддам лишится своих ракет. Это Камал просчитал верно. Но – ни слова о вертолете. Чего он ждет? Ракеты уже у него. Военная полиция, думаю, верит в его решимость. Единственное рациональное объяснение – Камал рассчитывает показать твердость, выбрасывая в окна заложников с четкостью метронома. Он уже несколько раз использовал выражение «минута в минуту». И сделает так, чтобы полиция не сомневалась в его точности.
Выбрасываю окурок вдоль коридора и возвращаюсь к пульту. Пока Камал не потребовал вертолет, у СМЕРШа есть все шансы войти в здание и спасти нашу Родину.
Надеюсь, они уже прослушали мое сообщение и скоро перезвонят.
10
– Кровавая драма, разыгравшаяся в центре Лондона, продолжается.