И выходит не оглянувшись.
Часть 2
Медовая мельница
1
«Утро красит нежным светом стены дре-евнего-о Кремля-а-а-а!»
Открываю глаза.
«Просыпается с рассветом вся Сове-етская-а-а земля-а!» – утверждает тенор под энергичное сопровождение симфонического оркестра.
Рывком сажусь на постели, опускаю ноги на холодные половицы. Быстрый взгляд на мигающий дисплей мобильника, откуда будильник выводит бодрящую мелодию: «Холодо-ок бежит за ворот, Шум на улицах сильнее-е-ей». Половина десятого. Сквозь легкие шторы сочится серый свет пасмурного утра.
«С добрым утром, милый город, – Сердце Ро-одины-ы мооей!»
Рывком распахиваю шторы. Мокрые стекла. Серенький дождик. Взгляд немедленно отмечает два танка с зелеными знаменами, стоящие на площади, как блокпост оккупационных сил. По дорогам дисциплинированно и непривычно, по встречным полосам, двигаются гражданские автомобили. Пару секунд оглядываю всеобщее дорожное сумасшествие. Улыбаюсь криво в окно:
– С добрым утром, Лондон.
И бреду в ванную.
«Кипучая! Могучая! Никем не по-обедимая-а!»
Смотрю на себя в зеркало, щупаю щетину. Придется бриться.
«Страна моя! Москва моя! Ты самая люби-ма-ая-а!»
Выкручиваю барашек крана, и бьющая в дно душевой кабины струя воды отсекает бодрый марш будильника.
Через пятнадцать минут, свежевыбритый, спускаюсь на завтрак в кафе гостиницы. В приоткрытые форточки веет сырость, слышится шорох шин на бульваре и далекий раскатистый призыв муэдзина с мечети. Пару яиц вкрутую, кофе и булочка перед мокрым окном. Серый будничный дождик не прибавляет бодрости. Благодаря разнице во времени я, кажется, выспался впервые за несколько недель. Однако пасмурный небосвод и непередаваемое ощущение свободы после бараков концентрационного лагеря «Карловц», где я провел последние три недели в ожидании приглашения на конкурс, заставляют сонно зевать и мечтать о возможности вздремнуть еще полчасика. Потому перед выходом выпиваю еще одну чашечку кофе. Бодрость духа мне не помешает.
До офиса компании «Honey Mill Inc.» минут двадцать пешком – этот путь я многократно прошел мысленно, разглядывая в концлагере спутниковые снимки города. Сто шесть шагов до угла. Останавливаюсь, кручу головой, как бы в поисках указателей улиц. Оглядываюсь невзначай. Как и говорил старик из сто седьмого кабинета, изменений, вызванных оккупацией, на первый взгляд, и не видно. Разве что бронетранспортер на перекрестке. Оккупационный патруль из двух арабов в серо-белом камуфляже прогуливается с автоматами на плече. И зеленые баннеры на арабском и английском, призывающие соблюдать порядок и спокойствие. Да листовки на стенах с оповещением о комендантском часе.
В остальном – обычный город. И люди совершенно обычные, бредущие по своим обычным делам.
На следующем светофоре останавливаюсь, прикуриваю. Пока перехожу улицу, в сознании наслаиваются одна на одну картинки, выхваченные, как учили, без анализа из будничной суеты. И кажется, у меня уже есть компания для прогулки. Мужчина в сером плаще с зонтом-тростью следует за мной через перекресток. Сворачиваю не налево, как следовало бы, а направо. Иду долгий квартал, не оглядываясь до следующего перехода и там уже, покрутив головой, делаю вид, что понял свою ошибку, возвращаюсь обратно. Мужчина безразлично пропускает меня мимо, но на следующем углу я ловлю взглядом его зонт за спинами идущих со мной в одном направлении прохожих.
Приходится признать серьезный подход к подбору кадров – следят с самого порога. И в гостиничном номере уже могут быть жучки, или они установлены до моего прибытия. И водить меня будут круглосуточно, даже при посещении общественных туалетов, пока не убедятся в моей полной лояльности.
Потому дальше следую без изменения маршрута, головой не верчу, не останавливаюсь.