Однако одиннадцатого февраля поздним вечером раздался звонок. Варя сняла трубку в полной уверенности, что звонит Эммерих.
– Алло! Варюша! – она сразу узнала Надежду Михайловну. – Варя, я вас не разбудила?
– Нет-нет, что вы! – дрожащим голосом отозвалась она.
– Варя, деточка, сможете приехать к двадцатому?
– Да, да, конечно!
– Простите, что пропустили все сроки, но так все складывалось, то одного в Москве не было, то другого. Но теперь все улажено. Продюсеры жаждут с вами познакомиться, Сеня им столько о вас напел! Значит, завтра же закажите билет. И сразу позвоните мне. Я вас встречу.
– Сколько дней мне понадобится?
– Ну, в принципе, я думаю, самое большее два дня.
– А три дня вы меня потерпите?
– Господи, что за вопрос, Варя! Так я жду вашего звонка!
– Да-да, я утром переговорю с хозяйкой и тут же позвоню! Спасибо вам огромное!
– Пока еще не за что!
– Ну что вы!
– Все, Варенька. Сеня вам кланяется, но он охрип, кстати, из-за вас. Так орал на продюсеров! Это надо было видеть и слышать. При встрече расскажу в лицах, обхохочетесь! Все, целую вас!
И она положила трубку.
– Варь, кто звонил? – с лестницы спросила Анна Никитична. Вид у нее был заспанный. – Конечно, Эммерих?
– Да, мамочка, Эммерих.
– Попробуй объяснить ему, что в такой час звонить в дом, где есть ребенок, невежливо.
– Ладно, мамуль!
– И чего он хотел?
– Мама!
– Все, прости, прости, это только твое дело. Не знаешь, он намерен развестись?
– Мама, я не собираюсь за него замуж!
– Ну и зря! Он хороший человек, и к тому же богатый!
– Мама, тебе чего-то не хватает?
– Да! Мне не хватает стабильности и хорошей жизни для моей единственной дочери! – с этими словами Анна Никитична стала подниматься по лестнице.
Вот даже как, единственная дочь! Не слабо! А ведь если мама узнает, что я все-таки еду в Москву, может начаться бог знает что! Как же быть? Если меня вдруг, паче чаяния, возьмут на роль, мама будет всячески ставить мне палки в колеса… Придется что-то придумывать, врать, что съемки будут проходить где-то далеко от Москвы… Кстати, и сейчас ей лучше не знать, что я лечу в Москву. Поговорю завтра с Гудрун, она сама страдала от деспотичной матери, она поймет! Скажу маме, что еду на три дня в командировку. А если мама что-то заподозрит и позвонит ей проверить, Гудрун все подтвердит… Или лучше попросить Эммериха? Ему, скорее всего, понравится, что меня хотят снимать в кино… Он сам не лишен авантюрной жилки… Да! Так лучше. Я уезжаю на три дня с Эммерихом, допустим, в Италию, и, кстати, то же самое я скажу Гудрун, а то поездка в Москву может ее встревожить, а зачем зря тревожить работодательницу, хоть мы с ней и подруги! Ведь, скорее всего, ничего не получится. Получится! Получится, я чувствую, все получится. На этот раз не может не получиться!
Утром она пораньше вышла из дома. И из машины позвонила Эммериху.
– С добрым утром, моя радость! – приветствовал он ее. – Ты хочешь меня увидеть?
– Мне просто необходимо тебя увидеть!
– О, у тебя голос так звенит! Случилось что-то хорошее?
– В общем, да, но… чтобы это хорошее случилось, мне нужна твоя помощь!
– Я готов! Где и когда встретимся?
– Давай в час дня в нашем кафе.
– Хорошо, договорились! Целую тебя. Но скажи, в субботу наше свидание не отменяется?
– Нет-нет, но ждать до субботы я не могу!
– Заметано! Целую!
Эммерих очень нравился ей. Их связь длилась уже два года. Он был успешным дизайнером, хозяином студии, сотрудничал со многими модными фирмами. Они познакомились на книжной ярмарке в Лейпциге, где оба оказались совершенно случайно. Роман был приятным, необременительным, никаких планов они не строили, просто им было хорошо вместе. И обоих такое положение вещей вполне устраивало.
– Ну, что стряслось, моя радость?
– Эмми, меня пригласили в Москву на кинопробы! – Серьезно? Это здорово! Поздравляю! А чем я могу помочь?
– Мне нужно алиби!
– Алиби? – рассмеялся он. – Ты намерена кого-то убить?
– Эмми, мне не до шуток!
– Я тебя внимательно слушаю!
Она все ему объяснила.
– Без проблем! Обеспечу я тебе алиби! А что скажешь, куда мы едем?
– В Италию, например!
– Не годится!
– Почему?
– Потому что в Москву надо брать теплые вещи, куда теплее, чем в Италию, а посему предлагаю Норвегию!
– Здорово! Спасибо, Эмми!
– Надеюсь, в субботу ты сможешь меня как следует отблагодарить! Послушай, но если дело выгорит, тогда как?
– Тогда и буду думать! А сейчас…
– Умная девочка! А как у тебя глаза горят… Обалдеть! Выходит, возможно, в дальнейшем у меня будет любовница кинодива? Или для кинодивы я недостаточно хорош?
– Это я пока недостаточно хороша для тебя, а вот если стану кинодивой…
– А ведь станешь… – вдруг очень серьезно сказал он. – Я уверен!
– Спасибо, Эмми! – растроганно проговорила Варя.
Он достал из сумки ноутбук.
– Давай немедленно закажем билет, я еще постараюсь найти рейс на Осло, подходящий по времени…
– Зачем?
– Ну мало ли… Вдруг фрау Анне придет в голову проверить?
– О, какой ты предусмотрительный! – радостно засмеялась Варя.
– А ты как думала? Врать тоже надо уметь, чтоб никого не обидеть, не возбуждать лишних подозрений. Такое вранье – ложь во спасение покоя ближних. Для достоверности я сам отвезу тебя в аэропорт.
– Эмми! – растрогалась Варя.
– Я хочу спать с кинозвездой!
– А тебе еще не приходилось?
– Нет, как-то не случалось.
– А вдруг ничего не выйдет, тогда ты меня бросишь?
– И не подумаю!
Через несколько минут билет в Москву был заказан и Варя позвонила Надежде Михайловне.
– Все в порядке, я прилечу девятнадцатого!
– Я вас встречу!
– Вас это не затруднит?
– Да нисколько! Ждем вас с нетерпением! Вы все уладили без особых проблем?
– Да-да, все хорошо! Спасибо вам!
– Что это ты так сияешь? – с подозрением спросила Анна Никитична.
– Мамочка, мы с Эммерихом летим на три дня в Норвегию!
– Зачем?
– Мама!
– Но почему именно в Норвегию?
– Потому что ни он, ни я там еще не были!
– Ну что ж, в Норвегию так в Норвегию! – пожала плечами мать. А про себя сказала: все лучше, чем в Москву!
Варя заметила, что мать испытала облегчение. Что же будет, если меня утвердят? Ладно, поживем – увидим!
Вечером восемнадцатого Анна Никитична спросила:
– Эммерих за тобой заедет?
– Конечно!
– А где вы там будете жить? В отеле?
– Нет, Эмми сказал, что какой-то его друг дает ему ключи от своей квартиры.
– В Осло?
– Нет, в Бергене!
Слава богу, подумала Анна Никитична, она так сияет, я думала ей будет грустно, что ее не взяли в кино. И не похоже, что она притворяется… Вот вышла бы она замуж за Эммериха, я была бы спокойна.
Утром девятнадцатого Эммерих и в самом деле заехал за Варей. Одет он был так, как будто и впрямь летел в Норвегию – спортивная куртка, толстый свитер.
– О, Эммерих, вам страшно идет спортивный стиль.
– Благодарю, фрау Анна! Дорогая, ты готова? Где твой чемодан? Все, поехали! Вчера снегу навалило, можем попасть в пробку! Едем, едем!
– Мамочка, пока! Никита вернется, скажи, что я его люблю!
– Не стану я говорить такие глупости! Он и так знает, что ты его любишь! Все, езжайте уже!
Они сели в машину.
– Господи, как же я ненавижу врать! Так тяжело!
– Ничего, ты же просто щадишь свои нервы и нервы матери, кстати, тоже.
Уже в самолете Варя начала дрожать. Рядом с Эммерихом ей было спокойно и весело, а едва она осталась одна, навалился давящий липкий страх. Куда я лезу, я же все забыла, я растренирована, у меня нет опыта, катастрофически нет опыта, что в моем возрасте совершенно непростительно… Допускаю, что Шилевич сможет сделать из меня то, что ему нужно, но продюсеры-то увидят меня, так сказать, в первозданном виде… И я не умею работать в кадре… Я вообще ничего не умею… И куда я лезу… Опозорюсь и все тут. Почему-то ведь меня никуда не брали… наверное, им было виднее… У меня просто нет таланта… Дура! Дурища! Нет, так нельзя… Если уж я полезла в эту авантюру, нельзя себя настраивать на провал… Шилевичу виднее… Он сумел открыть таких артистов! Может, и меня откроет?
– Варя! Наконец-то!
– Надежда Михайловна, дорогая, здравствуйте!
– Варечка, вы такая бледная, волнуетесь?