Живая вера, утвержденная чистотою дел и помыслов, дает христианину великое дерзновение в молитве. Такой просящий твердо знает, что Небесный Отец исполнит просимое. Дивный чудотворец, своими молитвами исцеливший тысячи безнадежно больных, праведный Иоанн Кронштадтский говорит: «Если ты слова бросаешь попусту, не чувствуя силу их, как шелуху без ядра, то пустыми они к тебе и воротятся. Шелуху бросаешь – шелуха к тебе и воротится. Семя бросаешь – колос тебе принесет, и чем лучше, тучнее семя, тем обильнее колос.
Молясь, нужно веровать, что за словом, как тень за телом, следует и дело, так как у Господа слово и дело нераздельны. И ты так веруй: что ты сказал на молитве, о чем попросил, то и будет».
Невозможно по-настоящему обратиться к небесному, пока ум и сердце вязнут в земной пыли и грязи. Окрылиться, подчинить высшим чувствам низшие христианину помогает пост – воздержание и от тяжелой пищи, и от грубых страстей, и от вредоносных впечатлений. «Чем больше суетится человек, тем больше и Богом оставляется», – заметил преподобный старец Паисий Величковский. Собраться, сосредоточить всего себя на Богоугодном должен человек, чтобы удостоиться чудесной беседы с Небесным Отцом.
Любовью единится создание с Вселюбящим Создателем. Что прекраснее, что радостнее, что естественнее такого единения? Дыханием Божественной любви пронизан ангельский мир, в нас это священное чувство помрачено грехопадением, опутано кознями диавольскими, потому так удушлива атмосфера земной жизни. Мы призваны преодолевать мертвящее безлюбовье постоянным волевым усилием – так сможем насладиться чистым воздухом Богообщения.
«Молясь обо всем, не забывай молиться о молитве», – поучает преподобный Макарий Великий. Это прошение верных, тоскующих в разлуке с Господом.
Истинно любящий жаждет быть с любимым всегда и везде. Таково ли наше стремление к Небесному Отцу? Изменнически, предательски ведем мы себя в отношении к Всевышнему. И в том предательстве, которое представляет собою наша рассеянная жизнь, многие не видят никакого греха.
Наперекор Священному Писанию, мы то и дело ходим на совет нечестивых (Пс. 1, 1). Мы торопимся к «приятелям», от которых слышим кощунственные и соблазнительные речи. Мы спешим к зрелищам, растлевающим наши сердца всяческой мерзостью. Мы упиваемся книгами, источающими яд разврата и лжи. Так, позабыв Господа, мы прелюбодействуем с Его врагом – сатаной. О какой молитве Пречистому Создателю может идти речь, пока мы не отсекли от себя эти грязные сети? Отказ своему «внешнему» человеку в душевредных блужданиях – первейший шаг на пути к благодатной молитве.
Но хождением на совет нечестивых, скитаниями среди мирской злобы и непотребства занимается не только «внешний», но и «внутренний» наш человек. Вот мы наедине с собой: но в воображении – сладострастные картины греха, тщеславные мечтания, жгучие замыслы мстительности и ненависти. С этим блудом ума гораздо сложнее бороться, чем с рассеянностью внешней жизни. Ум – быстр и своеволен, он обладает способностью мгновенно переноситься куда угодно. Этим его свойством отлично пользуются бесы, заманивающие необузданный ум в свои ловушки. Где найти узду для такого норовистого скакуна?
Надо добиваться того, чтобы в своих мыслях мы все время были заняты беседой с Богом. Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением (Кол. 4, 2), – эта высокая апостольская заповедь выполнима для тех, кто терпелив и неотступен в молитвенном труде. Духовной дисциплиной закаляли свой ум не только избранные подвижники – такое спасительное делание является общим для всех благочестивых христиан, оно было повсеместно на Святой Руси. Так великий князь Владимир Мономах писал в наставлении своим детям: «И на коне едучи, втайне беспрестанно взывайте: Господи, помилуй! – ибо молитва лучше, нежели думать безлепицу, ездя». Так, молитвой дышал среди внешних трудов ум воина, купца, пахаря – и тем полнилось святорусское благочестие.
«Везде спастись можно, только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за Ризу Христову, и Христос не оставит вас», – утверждает преподобный Варсонофий Оптинский. Напрасно нерадивые пытаются оправдаться множеством мирских забот и дел. Губят души не жизнь в миру, не будничные труды, а забвение о Боге, страстная привязанность к земному. «Надобно и в миру трудиться, и Богу молиться», – гласит поговорка.
К непрестанной памяти о Боге, проявляющейся в непрестанной молитве, призваны не только монахи и отшельники, но весь род христианский. Всероссийский молитвенник Преподобный Серафим Саровский предлагал мирянам простой и доступный образ памятования о Боге. Наикратчайшее правило молитвословия: трижды «Отче наш», трижды «Богородице Дево» и единожды «Верую» – утром, днем и вечером; всего по пять минут предстоять пред святыми иконами, что возможно при любой занятости и утомлении. Это малое правило вместило драгоценнейшие сокровища Церкви Христовой: дар Сына Божия – молитву Господню, архангельскую песнь нашей Небесной Заступнице – Матери Божией, святоотеческий Символ веры – основу спасительного православного учения. И в дополнение к этому правилу христианин среди дневных трудов должен постоянно тихим голосом или только в уме повторять краткие молитвенные воззвания: до обеда – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!», после обеда – «Господи Иисусе Христе, Богородицею[1] помилуй мя грешнаго». По слову Преподобного Серафима, неукоснительно проводя такую молитвенную жизнь, мирянин может «достичь меры христианского совершенства», то есть – святости.
Силу кратких молитвенных обращений, содержащих преславное имя Спасителя, верные знали с первохристианских времен. С внешней стороны: такие молитвы легко запоминаются, к их произнесению легко обретается навык, они превосходно обуздывают мятущийся ум. А в жизни духовной – из этих простых семян возрастают дивные всходы благодати. Опытом святых отцов самым действенным средством для стяжания непрестанной памяти о Боге признана молитва Иисусова. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!» – в этих немногих словах молитвы Иисусовой заключена целая вселенная христианских чувств.
Здесь – исповедание Христа Спасителем и Господом. Здесь – мольба о помиловании кающегося грешника. Здесь – призывание имени Господня, страшного для духов злобы. Из каждого слова веет свет разума. Постигнув это, приступивший к молитве Иисусовой сможет руководствоваться неукоснительными законами молитвенной жизни: заключать ум в произносимые слова, отсекать всякие посторонние мысли, не допускать разгорячения крови и воображения непотребных зрительных картин. И, конечно же, условием условий для спасительности делания остается смирение пред Богом и людьми, сознание своей нечистоты и немощи.
Именем Моим будут изгонять бесов, – обетовал Христос Искупитель (Мк. 16, 17). Ничто так не страшит диавола в устах человеческих как молитва Иисусова, и занятиям ею особенно противится враг нашего спасения. Первый его лукавый прилог – внушение скуки, вопрошания жалкого рассудка: «Что толку без конца повторять одно и то же?» Эта ложь разоблачается не умствованиями, а живым опытом – делатель Иисусовой молитвы с первых шагов вкушает ее пользу, а затем и прикасается к ее сладости. Преподобный Варсонофий Оптинский говорит: «Какой-нибудь человек никогда не пробовал меда и станет расспрашивать, что это такое. Как ему объяснить? Скажешь ему, что мед сладкий, приготовляется пчелами, вынимают его из улья… И все-таки не поймет, что это такое. Не проще ли сказать: “Хочешь узнать мед? Да попробуй его. Попробовал? Сладко?” – “Сладко”. – “Знаешь теперь мед?” – “Знаю”. Попробовал человек и сам понял. Так и с Иисусовой молитвой. Многие, познав сладость ее и значение, все оставили, всю жизнь отдали ей, чтобы сродниться с ней, слиться со сладчайшим именем Господа Иисуса Христа».