А может, те вертолеты и есть пресловутая «Мутная Вода»? И все наши смерти последних суток — результат предварительной договоренности? Погано все это, ой погано…
А с другой стороны — мне-то теперь какая печаль? Меня вывели из игры и «стреножили» с неизвестной целью. И нахожусь я неизвестно где, может, даже в подвалах штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли или в какой-нибудь из секретных тюрем госбезопасности КНР. Радует только одно — я все еще жив. Ну и хорошо, быть героем меня пока что-то не тянет. В том смысле, что вся советская военная история держалась на подвигах покойников, а мне моя жизнь пока что дорога как память. Привык я как-то жить, и все тут…
На этой мысли лежанка подо мной осветилась неярким зеленоватым светом, и я наконец увидел, что это нечто вроде гибрида кушетки с креслом, типа зубоврачебного. Ценное открытие, тем более что все палачи обожают использовать подобные устройства — это мы все помним еще по древнему фильму «Интервенция»… Далее я отметил, что меня, похоже, изрядно подраздели. Комбеза на мне не было, поясного ремня тоже. А значит, нет у меня больше «стечкина» в кобуре, ТТ в правом набедренном кармане комбинезона, второго ТТ в левом боковом кармане куртки и гранаты Ф-1 в нагрудном кармане комбеза… Подогрели, обобрали, как говорил один киногерой в ранешние времена… Я глянул на ноги — ботинки мне оставили, но шнурки были развязаны, а значит, заначенный в берце правого говнодава засапожный ножичек тоже отняли… И самое смешное — оставшиеся на мне синие шерстяные трико и свитер были чистыми, даже влажноватыми. А это выглядело и вовсе невероятно — я уж забыл, сколько времени не мылся и не стирал шмотки… То есть от меня, по идее, должно вонять старым козлом и соляркой. Но вместо этого в воздухе стоял лишь слабый запах какого-то моющего средства. И еще — я не брился дней десять, а не стригся еще дольше, а теперь, потеревшись подбородком о плечо, щетины не ощутил, да и нависающих на уши и шею волос не почувствовал. Выходит, побрили, помыли и постригли. Более того, было ощущение, что мне и бельишко заменили… Зачем, интересно? Рассмотреть себя получше я не мог, поскольку будто прилип к своему ложу. То есть двигать пальцами рук и вертеть головой я еще мог, а вот ноги, зад, спина и руки до локтей были словно чугунные. По этой причине осмотреться как следует не получалось. Вывернув шею, насколько позволяла моя поза пчелы в сиропе, влево, я увидел чьи-то ноги в сапогах. Присмотревшись, я узрел слева, позади себя, вторую лежанку, такую же, как моя, только подсвеченную не зеленоватым, а белым светом. На ней в полной отключке (его глаза были закрыты) лежал некий мужичок в коротких сапогах и знакомой до слез, но совершенно неуместной здесь и сейчас форме. Серо-синий китель, такие же штаны, на пряжке поясного ремня, желтых квадратных петлицах и на груди — изображение ореликов, очень характерного образца… Блин, это же натуральный прикид гитлеровских люфтваффе!!! Как вариант может быть что-то «авиаполевое» — зенитчик или, скажем, парашютист, точнее не определить, хотя в гитлеровской форме я еще со школы петрил будь здоров… Что это он здесь делает? Тоже в плен попал, немец-перец-колбаса? Додумать эту мысль мне не дали — зеленоватый свет сменился на голубоватый, и меня с силой вдавило в лежанку. Для себя я отметил, что она из какого-то мягкого и в то же время очень прочного материала.
— Ну что, голубь, очухался? — услышал я знакомый насмешливый голос. — И не ерзай, тебе же хуже будет… — При этих словах полутьма вокруг меня окрасилась в цвета закатного неба, а через пару секунд образовала осмысленный пейзаж. Берег моря, красно-оранжевый закат, до горизонта, на сколько хватает глаз, волны, окрашенные в те же небесные цвета. Справа, где-то на самом краю, — то ли вышка, то ли маяк и растения, более всего похожие на пальмы.