***
Балочная машина «Тимберджек» предупредительно жужжала двумя металлическими дисками. Господин Путин, подъехав на поляну с гравием, чуть не прошел мимо этой машины, но кто-то из сопровождавших его министров обратил на нее внимание. В мгновение ока хищная железная лапа захватила ствол дерева, диски спилили его, и оно рухнуло – в сторону от президента России. Тут же другая железная лапа ободрала сосну как липку. Еще через несколько секунд ствол был распилен на десяток чурочек. Стало тоскливо.
– Представляете, одна такая машина – и 120 человек уже не нужны, – сказал министр экономического развития и торговли Герман Греф, стоявший в стороне от президента. – То есть производительность труда повышается в 120 раз.
– Так уж и в 120? – усомнился я.
– Да мы посчитали! – воскликнул Герман Греф. – В 120. Там же компьютеры. Один такой компьютер – и 12 журналистов уже не нужны.
– Два таких компьютера – и целое министерство может отдыхать, – добавил я.
– Конечно, – на удивление легко согласился Герман Греф. – Очень хорошая машина.
* * *
– А вообще, вы думаете, будут смотреть наше кино? – задал кинематографистам самый неприятный вопрос президент.
– Будут, – убежденно ответил Сергей Жигунов. – Никуда не денутся.
– Да?
– Конечно. Наши телесериалы ведь смотрят по телевизору. А раньше смотрели мексиканские. Почему?
– А уже неинтересно людям, от кого Кончита забеременела, – пояснил президент.
– Конечно. Все знают, что от Луиса Альберто, – поддержал его министр культуры Михаил Швыдкой.
* * *
Над столом повисла минута молчания. Я даже посмотрел на министра внутренних дел Рашида Нургалиева, в ведомстве которого, надо полагать, родился в это мгновение новый сотрудник.
* * *
– А чего это вы не в отпуске? – спросил меня министр финансов Алексей Кудрин.
– А вы? – спросил я в ответ.
– А я – бюджет, – исчерпывающе ответил Алексей Кудрин.
Не уточнил только, в каком он чтении бюджет.
* * *
Беззаботный вид господина Кудрина приводил в чувство: требовать от этого человека можно чего угодно. Труднее что-то получить.
* * *
Журналисты пытались докричаться до министра экономического развития Германа Грефа, который стоял высоко на ступеньках лестницы, ведущей со второго этажа в фойе, что он будет делать с инфляцией.
– А что такое инфляция? – с искренним любопытством переспрашивал Герман Греф, и на этом вопросы к нему вообще заканчивались.
* * *
Откуда-то из-за угла вышел министр промышленности и энергетики Виктор Христенко и направился не спеша к парадному входу, как-то испытующе поглядывая на солнце.
– А хороший сегодня день, Виктор Борисович! – сказал я ему на всякий случай.
– Хороший? – озабоченно переспросил он. – Вы так думаете? Или что-то знаете?
* * *
Как только министр сельского хозяйства Алексей Гордеев замолчал, Владимир Путин словно ни с того ни с сего с вызовом спросил:
– Послание Федеральному собранию слышали?
Он мог бы сказать: «Мое послание». Или мог бы сказать: «Послание президента». Но он не сказал. Правильно. Так выглядело гораздо страшнее.
– Да, – очень тихо после некоторого раздумья сказал Алексей Гордеев.
– Помните, сколько людей умирает от употребления алкогольных суррогатов? – переспросил президент.
Министр еле-еле кивнул, дав понять, что помнит.
– Ну че делать-то будем? – спросил Владимир Путин. – Подготовьте и председателю правительства доложите. Это ненормальная ситуация.
Алексей Гордеев прошелестел губами в ответ.
Но Владимир Путин не смотрел больше на него.
Он пристально смотрел на Михаила Фрадкова.
Тот пожал плечами.
Может, нечего ему было говорить.
А может, трудно.
* * *
Министру обороны хорошо было в Сочи. Густо ионизированная атмосфера «Бочарова ручья» расслабляюще действовала на господина Иванова. Если бы это было не так, мне ни за что не удалось бы выяснить у министра ряд важнейших подробностей результатов только что завершившихся под Астраханью учений объединенной системы ПВО четырех стран (России, Армении, Белоруссии и Таджикистана).
– Что на вас произвело самое сильное впечатление? – спросил я министра.
– Самое сильное? – задумался господин Иванов. – Арбузы – это понятно, сезон в разгаре… А килька! Потрясающая, невероятная там килька! Я этот вкус с детства помню! Этот нежный вкус кильки…
Он выжидательно посмотрел на меня, словно сомневаясь, в состоянии ли я поддержать этот разговор.
– И икры, конечно, попробовали?
– Только не просто икры. Вы знаете, как надо есть икру?! – возбужденно заговорил Сергей Иванов. – Берешь кусочек черного хлеба, тонкий срез огурчика… но не такого, не из теплицы (поморщившись, он кивнул куда-то направо), а такого!., с пупырышками, живого… И на него – тонким слоем… икорочку… черную…
Я уж не стал расстраивать министра вопросом о степени боеготовности систем ПВО перед угрозой атаки более чем вероятного противника. Это было бы слишком жестоко сейчас.
* * *
Между министром промышленности России Виктором Христенко и министром топлива и энергетики Украины господином Плачковым состоялся содержательный разговор. Речь шла, как я понял, о ценах на транзит российского газа в Европу.
– Надо ее считать и считать, – говорил господин Плачков. – У нас формула для расчетов есть. Будем считать по формуле!
– Ну нельзя считать транзит по формуле! – объяснял ему господин Христенко.
– Ну можно! – настаивал господин Плачков.
– Ну нет! – отвечал ему российский министр.
– Ну да! – возражал господин Плачков.
– Ну нет! – повторял господин Христенко.
– Ну ладно! – вдруг согласился господин Плачков.
* * *
Возле министра науки и образования Андрея Фурсенко стоял один из губернаторов и просил довести до конца историю с вузами. Надо было, как я понял, решить проблему вузовской собственности.
– Так вы делайте хоть что-то сами, – говорил ему господин Фурсенко. – Готовьте документы.
– Так, а собственность-то чья? – спрашивал губернатор.
– Государственная, – терпеливо отвечал ему министр.
– Так, а государство-то кто? – радовался губернатор. – Вы!
– Как же я люблю губернаторов! – морщился господин Фурсенко.
* * *
О поездке в дагестанский город Ботлих министр транспорта Игорь Левитин рассказывал без воодушевления. Вернее, если быть точным, он не рассказал о ней вообще ни одного слова.
* * *
– Я приехал в Москву со сломанной рукой, – признался министр обороны США Роберт Гейтс, – и поэтому со мной легко вести переговоры.
Этот человек умел играть в поддавки и думал, что в этом деле ему нет равных. Но я бы не удивился, если бы Владимир Путин вошел в зал со сломанной ногой.
* * *
Министр спорта, туризма и по делам молодежи Виталий Мутко заявил, что «спорт высших достижений без фармакологической поддержки находиться не может».
– Правда, государство ушло отсюда, вот и занимается кто ни попадя, – признался Виталий Мутко.
* * *
Министр регионального развития России Виктор Басаргин с увлечением рассказывал уже не о том, как будут построены объекты, чье проектирование еще даже не началось, а о том, как они будут использоваться после Олимпиады. Конькобежный центр решено переоборудовать в выставочный зал, шорт-трек – в торгово-развлекательный центр. Из его речи мне осталось непонятно только одно: почему санно-бобслейная трасса останется санно-бобслейной трассой. Но потом я понял, как непросто ее во что-нибудь переоборудовать. Хотя, с другой стороны, не поздно еще решить превратить ее в аквапарк с аттракционами-горками. Даже еще не рано.
* * *
Министр науки и образования Андрей Фурсенко оживился:
– Мы хотим выложить в Интернете весь набор задач, которые будут в ЕГЭ! – произнес он, расслабившись. – Мы считаем, что если человек прорешал 5000 задач, то он заслуживает того, чтобы пройти ЕГЭ.
– А если он не сам будет решать? – спросил премьер, очевидно представив себе, как он сам сразу же поступил бы на месте человека, которому предоставили дивную возможность и в самом деле решить все свои задачи.