Прицел не имел никакого значения. Я мог
стрелять с закрытыми глазами. Я чувствовал цель и чувствовал оружие, которое держал в руках. Так насколько сильно я отличаюсь от того мутанта,
который посылал своих бойцов убить меня?
Вопрос был слишком сложным и для того, чтобы на него ответить мне явно не хватало информации. Поэтому я просто перестал думать и практически
мгновенно заснул.
Снилось мне, что двое бойцов команды Копии чуть высунув головы за бруствер внимательно следят за горизонтом, а сам Копия и Угол сидят на другом
конце траншеи, курят одну на двоих кривую «беломорину», передавая ее друг другу и подолгу задерживая дым в легких и ведут неспешную беседу, которую
я слышу отчетливо, словно сидят они в двух шагах от меня.
— И на фига тебе, Тарас, этот ушлепок сдался?
Глаза Угла я тоже видел. Были они слегка осоловелые, но тем не менее отчаянно злые.
— Ты же знаешь блаженных. Через неделю он встанет на четвереньки и будет в округе одним снорком больше.
— Или не станет, — степенно возразил Копия. — Бывали случаи, что сталкеры все вспоминали.
— Один из тысячи. Или из двух. По кому Выжигатель прошелся, тому нет возврата к людям.
— А ты знал тех, кто вспомнил? Хоть одного?
— Не довелось, — покачал головой Угол.
— Еще одна причина почему ты старшина, а я капитан, — хмыкнул Копия. — А я знал одного. Он притащился на четвереньках в чем мать родила и
неделю только скулил и пил воду. Ну снорк и снорк, только непереродившийся пока что. Казалось бы пристрелить от греха подальше — и все дела.
— Ну?
— Вот тебе и «ну». Однако генерал Воронин — он тогда еще в подполковниках ходил — прикинул, что выполз тот блаженный из Темной долины, причем
сразу после выброса.
— И что в этом такого?
Копия усмехнулся.
— Пару лет назад Темная долина вообще непроходимой была, это сейчас Выбросы ее аномалии по всей Зоне раскидали. Тогда их в той долине было что
грибов после радиоактивного дождя. Ну нереально было там человеку выжить, пусть даже непереродившимуся снорку. А уж тем более Выброс пересидеть. В
общем, любопытство его разобрало. И пошел он в рейд, прихватив с собой того блаженного.
— И что?
— И то, — хмыкнул Копия. — Жарка, Трамплин и Карусель с дороги того блаженного натурально расползались как живые твари, которых напугали до
трясучки. А остальные аномалии он чуял не хуже Контролера и просто обходил без всяких болтов. Тогда еще таких детекторов не было как сейчас, потому
от него «Долгу» вышло большое подспорье. Особенно по части глубоких рейдов в Зону. Потом к нему соображение помаленьку вернулось и на корячках
ползать он, само собой, тоже перестал. Только вот что до этого было, как он в Зону попал и что с ним после приключилось — как отрезало. Вот так то.
— И что с ним потом стало?
— Потом, — вторично хмыкнул Копия. — Потом он в «Долг» вступил и звание ему за заслуги присвоили. Потом еще одно. И еще.
Копия понизил голос почти до шепота и, наклонившись к уху Угла, произнес:
— А теперь это наш полковник Петренко.