Могли услышать. Покойник так орал, что не услышал бы только глухой.
Глупо. Последняя шутка могла быть и поизящнее. Хотя каких еще шуток ждать от Угрюмого?
До блокпоста оставалось метров сто. Впереди замелькали фигуры людей. К двоим, которые пропускали меня на выход, сейчас присоединилось еще
пятеро. Я рванулся на блокпост из последних сил, как бежал с автоматом наперевес.
Впереди мелькнула злая харя… Другая со следами отрешенности… Дула автоматов…
— Оружие брось! — рявкнул кто-то. Ага. Сейчас. Размечтались.
Треснула очередь. В первый момент показалось, что стреляют в меня. Я нырнул вниз, но у людей сейчас была цель посерьезнее моей скромной
персоны. Земля приняла мою распластанную, словно лягушка под катком, тушку крепким ударом. Я шлепнулся плашмя, но собрался и тут же перекатился. В
то же мгновение застрекотали автоматы. Топот сзади сбился с ритма, его разбавил визг расстреливаемых животных и грохот автоматных выстрелов.
Я попытался подняться и помочь отстреливать тварей, но в затылок что-то неуклюже ударилось. В голове загудело, словно заиграл орган на одной
ноте, но от души. Сквозь гуд прорезался дребезжащий голос сверху:
— Лежи, сука. С тобой потом разберемся.
Прикладом врезали, подумал я. Перед глазами возникло взволнованное лицо Хлюпика. «А если сотрясение?» — опасливо поинтересовался он и растекся
в мутное радужно переливающееся пятно. В следующее мгновение пятно налилось черным, и я отрубился окончательно.
6
— Так это Угрюмый, — донеслось сквозь непроходящий болезненный гул, как будто у меня в голове отчаливающий пароход давал бесконечный прощальный
гудок.
— А я его прикладом, — задумчиво добавил второй голос. — А с другой стороны, хрен ли он с автоматом?
— До ветру ходил, — хохотнул третий голос. Этот голос я слышал совсем недавно.
Я открыл глаза. Трое стояли надо мной и с интересом меня разглядывали. Хоть бы пульс пощупали, может, я помер давно. Собаки дикие. Хотя им-то
что.
— О, очухался. — Первый оказался не то самым наблюдательным, не то самым говорливым.
— Ну чего, Угрюмый, поссал? — развеселился третий.
— Какое там поссал, — весело поддержал второй. — За ним десяток кабанов перло. Он уж небось не только поссал, но и пару раз обгадился.
Все трое бодро расхохотались. Сволочи, блин. Я с трудом оперся на автомат, который все еще сжимал в руке, тяжело поднялся. Голова гудела, ноги
подрагивали. Меня мутило и шатало из стороны в сторону.
— Ну, чего, Угрюмый, сколько раз облегчиться успел? Еле переставляя ноги, я потопал к бару. В спину снова загоготали. Понятное дело, смеются.
Хоть всемером и при оружии, а с десятком кабанов тягаться все равно страшно. Так что регочут не оттого, что смешно. Просто разрядка. Сами обгадиться
успели. И не упрекнешь. В зоне обгадиться проще пареной репы. Вот чтоб штаны не намочить — это талант иметь надо.
До бара дошлёпал кое-как. Привратник, забирая «калаш», бывшего хозяина которого он знал, гадко улыбался.