Тем лучше. Значит, если повезет, заметит не сразу. А когда заметит, понадобится время на то, чтобы развернуться, поднять автомат с колен. А
автоматик-то, поди, на предохранителе. То есть еще и с предохранителя снять. Все это, конечно, считанные секунды, но это целые секунды! Это время!
Хлюпик уселся на корточки и замер.
— Бежим в разные стороны, — на грани слуха, практически одними губами произнес я. — Хлюпик на тебе.
Мун кивнул. Я снова глубоко вздохнул. Раз, два… А дальше все случилось очень быстро и как бы само собой.
Три! Нет, я не стал вскакивать. Я откинулся на спину и откатился в сторону. Трава была жесткая и неприятно хлестала по лицу, но в тот момент я
этого не чувствовал, как не чувствовал сырости.
Туман заволок и размыл человеческие фигурки. Краем глаза успел заметить, как что-то подскочило и метнулось в сторону. То ли Мун, то ли Хлюпик.
А может, и оба. Я не видел. Туман, адреналин, движение. Все смешалось и только хлестало мокрой травой по лицу.
Секунда. Вскрик. Кто-то что-то заметил. Кто? И что именно?
Рывок, два. Я оказался на ногах и побежал.
Я знал, что бегать нельзя. Я понимал, что бежать со связанными за спиной руками — это верный шанс навернуться. Но сделать с собой ничего уже не
мог. Внутри поселилось то самое нечто, что загоняет обычно мою трепетную сердечную мышцу, заставляя считать и глубоко дышать.
Наплевав на остатки разума, которые пытались диктовать свою волю, требовали остановиться, я бежал так, как не бегал уже много лет.
Крики сменились выстрелами. Галдеж и стрельба отдалялись. А ведь если за мной побежал Снейк, то я сейчас получу удар в затылок, и все окажется
напрасным.
Но то ли Снейк побежал не за мной, то ли побежал слишком поздно, а удара не последовало. Вообще, кроме себя я теперь никого не слышал. Сколько
ж я пробежал?
Ощущение времени пропало настолько, что я было испугался, не попал ли снова в какую-то аномалию. Но нет, звуки были. И запахи. Вернее, один
запах — запах сырости.
Я перешел на шаг. Стало немного тише, хотя сердце продолжало колошматить так, что его могли услышать не только за сто метров, но и в четвертом
энергоблоке. И дыхание вырывалось громкое, с хрипами.
Спокойно, это иллюзия. Никто ничего не слышит. В этом чертовом тумане голосов и выстрелов не слышно толком, а уж биения чужого сердца и
подавно.
Затаив дыхание, я обернулся. Никого. Ни своих, ни чужих, ни Муна, которого теперь и вовсе непонятно, к кому причислить.
В глотке пересохло. Судорожное сглатывание не помогало. Слюны, кажется, не осталось вовсе. Куда помчался с такой скоростью? И что дальше?
Я огляделся. Кругом туман, как тогда, когда дело кончилось галлюцинациями и спячкой под поваленной опорой ЛЭП. Никого. Ни аномалий, ни
мутантов, ни преследователей. Мне невероятно повезло.
Вот только что делать дальше с этим везением?
Один. Неизвестно где. Безоружный. Связанный.
— Угрюмый, — мрачно закончил я перечень эпитетов. Кажется, вслух.
Тут же в панике завертел башкой. В голове уже замелькали картинки, живописующие выскакивающего Ваську Кабана и его архаровцев, вываливающихся
на мой жалкий голос из тумана.