– Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!
– Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.
– Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам… Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то…
– Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?
– Река? Не знаю.
– Сена. Постарайся запомнить – Се-на.
– Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?
– Да. А какой в Париже самый главный музей?
– Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила… Сейчас вспомню… Дувр!
– Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии.
– Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта… Мона Лиза, да?
– Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?
– Я помню… Сейчас… Его тоже звали Леонардо!
– Почему тоже?
– Ну, как Леонардо ди Каприо!
– Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.
– Ладно, запомню.
– А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?
– Нет, не читала.
– Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.
– А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида.
– Довольно толстая.
– Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.
– Надо полагать… – вздохнула Юлия Арсеньевна.
– В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?
– Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.
– А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!
– Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.
– Только что-нибудь нескучное, ладно?
– Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.
– Люблю. Детективы и приключения разные.
– Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.
– Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.
– Вот и тебе не стоит от нее отставать.
– Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь…
– Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена.
– Не влюблена? А при чем тут это?
– При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.
– А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?
– Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит…
– У Алки, значит, звучит?
– Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.
– А может быть так, что я никогда не влюблюсь?
– Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.
– А вы сколько раз влюблялись?
– Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.
– Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?
– Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.
– А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида.
– Стеша, а когда у тебя день рождения?
– Двадцать третьего июня.
– Значит, отмечать его ты будешь в Париже!
– Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же… Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится… И я не знаю, как там будет…
– Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж… Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.
– А на самолете небось страшно летать?
– Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог… Стеша, ты еще никогда не летала?
– Нет. Только на поезде…
– Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.
– Где ты была? – сурово спросила она.
– Мы с Алкой… – начала Степанида.
– Не ври! Я Алку встретила!
– И чего?
– Ничего! Степанида, колись!
– Да я…
– Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда.
Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.
– Странно, – пробормотала она.
– Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?
– Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.
Степанида молчала.
– Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?
– Мотя, ты почему орешь?
– Я не ору!
– Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы?
– Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!
Степанида расхохоталась.
– Ты чего? – насторожилась Матильда.
– Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!
– Прощения просить? Интересно, за что?
– За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.
– Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами…
– Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.
– Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.
Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.
– Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж…
– Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж!
– Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!
– Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю.
– Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем?
– Ну, этой… помощницей.
– Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?
– Одной пожилой тетеньке.
– Какой еще тетеньке?
– Я ж говорю – пожилой!
– Степка, ты правду говоришь?
– А то!
– И тебе за это платят?
– А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала!
Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.