Леха нервно дернул глазом и с неприязнью провел рукой по уху.
– Милое животное, – сквозь зубы процедил он.
– Вы полагаете? – радостно воскликнула женщина. – Как это замечательно, что наши вкусы совпадают.
Она улыбнулась так, что Леху передернуло в недобром предчувствии, и плюхнулась на кресло, эффектно откинув назад и без того короткую полу халата. Взору открылся с пятикопеечную монету синяк, своей синевою резко контрастировавший с белизной бледной нездоровой кожи. Заметив это, женщина спохватилась и скромно прикрыла обнаженное бедро.
– Вы спортсмен? – задала она вопрос, показавшийся Лехе неуместным.
– С чего вы взяли? – удивился он.
– Ваша одежда, – женщина элегантно хихикнула в кулачок, – слишком пикантна для делового стиля.
Леха, все еще не понимая, опустил голову вниз и почувствовал, как лицо и уши его медленно багровеют. Босые ноги мягко утопали в пушистом ковре, белая майка прикрывала гладкую, без растительности грудь, и – самое страшное – цветастые трусы, сшитые мамкой из старого своего халата, резали глаз большими красными маками. Интересно, что хозяйка о нем подумала?
– Я… да… спорт люблю, – выдавил кое-как из себя курсант, механически пятясь задом к выходу.
Все на свете когда-нибудь заканчивается, и коридоры в хрущевках тоже. Парень столкнулся задом с дверью, что заставило его остановиться. Женщина непонимающе хлопала на гостя глазами.
– Мне пора. Эти, как их, водные процедуры принимать.
– А как же это? – хозяйка помахала над головой плоскогубцами, зажатыми двумя пальчиками.
– В следующий раз. Как-нибудь.
– Нет-нет, вот так уйти я вам не позволю, – забеспокоилась женщина, вскакивая с места и подбегая к Лехе с завидной прытью. – Вы спасли моего Мессира от бродяжьей жизни, не дали ему затеряться в опасных лабиринтах города…
– Че?
– Без вас он погиб бы, или опошлился в общении с этими помойными котами, что для моего мальчика практически одно и то же, – горячо убеждала женщина. – Вы не можете уйти, не попив чая.
Леха проглотил слюну, вспомнив, что с утра у него маковой росинки во рту не было. Соблазн был велик, однако слово, данное ребятам, что он будет через пару минут стоять около кафедры криминалистики, оказалось сильнее. Леха даже зауважал себя немного.
– Никак не могу. Меня уже ждут. – Стоя спиной к двери, Леха дернул металлическую ручку. Дверь не поддалась.
Хозяйка квартиры приблизилась плотнее, так что парень почувствовал ее горячее дыхание на щеках и запах дешевой туалетной воды. Полуобнаженная грудь, от волнения пошедшая красными пятнами, оказалась совсем рядом.
– Как же мне вас отблагодарить, – немного томно и без тени вопроса спросила женщина. Глаза ее блеснули игривым огоньком.
Ручка никак не поддавалась. Холодная испарина выступила на лбу парня, и одна капелька быстро побежала по виску. От неосторожного движения чалма на голове у обольстительницы размоталась и влажное полотенце тяжело упало на линолеум. Крашеные, цвета вишни, волосы рассыпались по плечам. Взмахом головы откинув непослушную челку назад, женщина сделала еще шаг вперед. Лехе показалось, что он слился с дверью, стал с нею одним целым, стараясь отодвинуться хоть чуток назад. Дергать ручку стало неудобно, и курсант отпустил ее. Но тут дверь, совершенно не согласуясь с правилами логики, скрипнула и поддалась. Леха мешком вывалился в коридор, больно ударившись копчиком и почувствовав необыкновенное облегчение.
* * *
– Черт! – в который раз выругался Венька и, уткнувшись носом в стену, развернулся.
Виноватые глаза Санька Зубоскалина и обоих Утконесовых проводили Кулапудова до другой стены. Потом обратно. Вот уже добрых двадцать минут Венька маячил перед дверьми кафедры криминалистики, пугая своей нервозностью однокурсников. Он периодически подбегал то к Антону, то к Андрею, а то и к Саньку и риторически спрашивал:
– Три загадочных исчезновения за одно только утро. Каково?
Ответить на это ребятам было нечего. Действительно, вслед за капитаном Мочиловым скрылись в неопределенном направлении еще и Федор Ганга вместе с Пешкодраловым Алексеем. Причем совершенно бесследно. Это новое известие тяжким грузом легло на плечи курсантов. Двое здоровых, крепких парней за какие-то полчаса! Если так будет продолжаться дальше, то раскрывать загадочное дело просто некому станет. И опять же возникал вопрос: относить ли все исчезновения к делу рук одного преступника или расследовать два преступления? Венька чувствовал, как мозги медленно закипают в перегруженной думами голове. Получался просто полтергейст какой-то. Венька приостановился и задумался над последней мыслью.
– Бред, – обрубил он ее и зашагал дальше.
* * *
Девяносто килограмм живого веса давили на руки, отчего локти мелко и еле уловимо подрагивали.
– Это мое любимое, – сладко расплываясь в улыбке, комментировал стоящий рядом Садюкин.
Федя видел только его ноги, которые расплывались перед глазами от дикого перенапряжения. Стометровку прошагать на руках, после пятнадцатиминутного изматывающего кросса с препятствиями, ласточки на брусьях, качания пресса на металлической лесенке головою вниз и многого другого – это испытание еще то. С момента своей неудачной попытки проникновения в школу милиции через спортзал Федор успел размяться, взбодриться, подкачать мышцы, сбить дыхание, напрочь забыть о бодрости от нечеловеческой усталости, проклясть Садюкина, пропавшего Мочилова и вообще всех, кого успел вспомнить до того момента, пока в состоянии еще был хоть как-то думать. Слабые порывы его сбежать в здание моментально пресекались умиленным, а оттого чересчур старательным тренером.
– Подожди, сейчас самое интересное, – останавливал Гангу Фрол Петрович и давал новое задание, хуже прежнего.
Наконец и Садюкин устал.
– Достаточно, – смилостивился он.
Федя рухнул вниз, как осенний лист. Конец мучениям! Сейчас он доползет до кафедры криминалистики, увидит родные лица друзей, сползет по стенке, стремясь к минус бесконечности, и скажет, что будет искать следы преступников где-то в районе пола. А они пусть делают, что хотят. Федор тяжело поднялся на неверные ноги и бросил взгляд на вожделенные стены учебного заведения. Фрол Петрович ободряюще похлопал его по плечу.
– И напоследок водные процедуры, – сказал он радостным голосом, взяв Федю, как малое дитя, за ручку.
Ответить что-либо Ганга был не в состоянии. Он покорно последовал за спортивной фигурой Садюкина, прихрамывая на одну ногу.
В душевой было пусто, как в кишечнике у студента. Федор включил горячую воду посильнее, от души, так, что клубы пара ринулись вверх. Затем он подсунул голову под горячие струи и закрыл глаза от наслаждения. Приятное тепло растекалось по всему телу, постепенно смывая боль и усталость. Ощущения обострились в несколько раз, и парень почувствовал, как гудят и отходят плетьми висящие по бокам руки. В такие минуты у Феди всегда возникал вопрос: почему люди не в воде живут?
Ледяная струя шоковой терапией пробежалась по телу. Ганга подпрыгнул.
– Контрастный душ полезнее всего для здоровья, – услышал он неприятный голос тренера.
Федя почувствовал, как судорожно сжимаются ладони. Сердце сжалось чугунной тяжестью, а в голове уныло зазвучала мелодия из рекламы «Camel». Назревала опасная ситуация с морем крови и последующим отбыванием срока на губе. Однако это не страшило. Федя просто забыл об этом подумать. Он толкнул левой пяткой дверку кабинки. Дверца отлетела и бумерангом вернулась назад, оставив свой след на широкой груди курсанта. Ганга сжал челюсти и скрипнул зубами, выдавив к чертям свежевставленную пломбу. Пломба попала в горло и благополучно шлепнулась в желудок. Желудок непроизвольно сжался.