Он выстрелил. Выпустил пулю в свое преданное доверие.
Но слишком много времени – десятую долю секунды! – Глеб затратил на то, чтобы забыть лицо противника. За это время беляк слитным движением, как в кино про ковбоев, выдернул из кобуры шпалер, и бабахнул, не целясь, навскидку…
Пуля толкнула Асмоловского – словно кувалдой в грудь; он упал на одно колено и все-таки выстрелил… Хотел выстрелить еще, но рука не слушалась. Странно, но боль казалась вполне терпимой, он выносил ее без стона или крика, но тем не менее она висела на плече жерновом и гнула к земле все ниже и ниже, а этот говнюк, не размениваясь на второй выстрел, пнул ногой и выбил «макар», заодно опрокинув Глеба наземь, перешагнул через него и исчез в застлавшей глаза черноте…
Арт очень надеялся, что его видели – это давало хоть какие-то гарантии на то, что красные предложат сдачу вместо того, чтобы забросать гранатами.