Такое обилие драконов на поле не сулило для первокурсников ничего хорошего.
– Вы на сколько заклинаний ворота закрыли, олухи? А ну ловите их живее, бисовы дети! Хотите, чтоб они мне всех ребят перекалечили? Вот узнаю я, кто их ртутью из следа напоил! – загрохотал Соловей, оглушая незадачливых джиннов боевым свистом.
Лентяя Пепельного, недавно наевшегося и потому сонного и отяжелевшего, вскоре удалось загнать, зато Дымный и Искристый стремительно взлетели под самый купол и там затеяли свару. В молочном зимнем небе засверкала чешуя, зазвучали драконьи рыки. Синеватые струи огня, сталкиваясь, разбрызгивались искрами.
Первокурсники задрали головы и смотрели на драконов с восхищением. Да, тот, кто видел сражающихся драконов, не скоро захочет вернуться в тусклый мир лопухоидов.
Ртутный, который был пока на земле, волновался и хлестал хвостом, снося неосторожно подошедших к нему новичков. Джинны, приседая от напряжения, держали его на цепях. Изредка Ртутный подпрыгивал и пытался взлететь, и тогда джиннов сбивало с ног и волокло по сугробам.
– Что ты тут стоишь? – крикнул Соловей Тане. – Помоги им! Если эти недотепы сейчас не загонят Дымного и Искристого в ангар, они взбудоражат Ртутного и сорвут мне тренировку!
– Я без контрабаса… – виновато сказала Таня. Она слишком поздно узнала о замене и не успела забежать за инструментом.
Соловей скользнул по ней зрячим глазом.
– Странное нынче время. Не пойму, что случилось с драконами. Да и не только с ними… Так, значит, нет? Я попрошу Ягуна, – сказал он.
Тане почудилось, что в голосе у него прозвучало разочарование. Пипа, крутившаяся в толпе четверокурсников, громко фыркнула:
– Ясное дело! Что я вам говорила? Гроттерша без контрабаса и на забор не взлетит!
– Куда там на забор! Это ты загнула! Танька без своего контрабаса и на стул не решится взлететь без серьезной магической страховки, – поддержала ее Гробыня.
Темные захохотали. Обидно, что и некоторые светлые последовали их примеру. Первокурсники зашептались, подталкивая друг друга локтями. Идеал, который они успели уже себе создать, рушился на глазах. Еще бы! Знаменитая Таня, которую в иностранных спортивных справочниках называли “грозная русская Гротти”, явно боялась двух молодых дракончиков, сцепившихся под куполом на самой обычной тренировке!
– Я же говорю: магия это все! Контрабас делает все за нее, а Танька только сидит и держится коленками, чтоб не упасть! Я сам на матчах видел! – авторитетно сказал Жора Жикин.
На скуле у него лиловел большой фонарь, который Жикин заработал, испытывая катапультирующее заклинание малютки Клоппика.
Снова хохот.
Таню бросило в жар. Оглядевшись, она метнулась к пылесосу Баб-Ягуна, который тот легкомысленно оставил в сугробе у раздевалки, и вскочила на него.
– Не надо! – растерянно крикнул Ягун, бросаясь к ней. Но он опоздал.
– Торопыгус угорелус! — крикнула Таня. Сверкнула красная искра.
Пылесос взревел. Заметив, что он поднимается в воздух, Таня с силой ухватилась за трубу и до упора вдавила газ. Она не раз видела, как это делает Ягун. Пару раз она даже летала на его пылесосе, в то время как Ягун критически комментировал ее полет.
Однако то, что теперь произошло, было для Тани неожиданным. Пылесос рванулся вперед с такой стремительностью, что Таню буквально вдавило в мусоросборник, а труба едва не вырвалась из рук. Кое-как выправив норовистую машину, малютка Гроттер бросила ее между драконами.
Ягун, метнувшийся было за Таней, споткнулся и упал.
– СТОЙ! СТОЙ! – крикнул он, но Таня слышала лишь ветер, свистевший у нее в ушах, и бешеный рев пылесоса.
– Она с ума сошла! Кто же газует пауюрелу-ее? — ужаснулся Ягун, поворачивая к Ваньке запорошенное снегом лицо.