По итогам расследования, проведенного Гуровым, Госстройнадзором были проверены все дома, возведенные той компанией, и почти у половины из них были выявлены «точки напряжения». Жизнь сотен людей висела на волоске. Декана нашли, но от ответственности он успешно отвертелся – он не значился ни в одном документе, свидетели «не помнили» ничего, за что можно было зацепить Дукина. Да и адвокаты его были не из последних. Поэтому, избежав суда, он тут же «залег», и даже номер его домашнего телефона был засекречен. Как созвониться с Деканом, знали лишь особо доверенные люди. Поэтому Амбару удалось его достать лишь через третьи руки.
После четвертого или пятого гудка вызова в трубке щелкнуло, и Гуров услышал сонный голос с хрипотцой:
– Да, я слушаю.
– Дукин Тимофей Егорович? – стараясь придать голосу нейтральные интонации, поинтересовался Гуров. – Говорит полковник Гуров, Главное следственное управление. У меня к вам дело. Надо бы встретиться.
– А-а… Откуда у вас мой телефон? – судя по всему, Декан был ошарашен.
– Получил в результате следственных мероприятий, – суховато прокомментировал Гуров. – Собственно говоря, это не столь важно. Гораздо важнее то, о чем я хотел бы побеседовать. Только не надо говорить про неотложные дела и головную боль, поскольку она действительно может появиться, если встретиться вы не захотите. Итак, готов услышать предложение – где и во сколько.
– Да… вам, Лев Иванович, если мне не изменяет память, отказать очень трудно, – обреченно констатировал Декан. – Хорошо, давайте увидимся через полчаса на…. бульваре у памятника.
– Постойте, так это, по-моему, одно из мест, где постоянно тусуются лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией? – поморщился Гуров.
– Там они уже больше не тусуются, – устало пояснил Декан. – С недавних пор это место облюбовали молодцы из некоего движения СРРР. Эти «голубых» вымели в два счета.
– Хорошо, договорились, – коротко ответил Гуров и положил трубку.
Прибыв на бульвар в назначенное время, Гуров подошел к памятнику и, бегло окинув взглядом кольцо скамеек, окружающих обширную клумбу, увидел Дукина – пожилого бодрячка с короткой стрижкой «ежиком», в солидном светлом костюме. В руках у него была какая-то аляповато-цветистая газетенка. Неподалеку от бодрячка со скучающим видом потягивали пиво из банок два толстошеих молодых человека. «С охраной заявился», – мысленно усмехнулся Гуров. Подойдя к бодрячку, он на некотором расстоянии от него опустился на скамейку и негромко поинтересовался:
– Что читаем, Тимофей Егорович?
Декан не спеша повернулся.
– А, Лев Иванович?! Вы подошли так бесшумно… Что читаю, спрашиваете? Да так… «Ночной бульвар».
– Известная газетенка. Кое-кто из моих знакомых называет ее «Ночным горшком» – за бездарную форму и довольно грязное содержание. Его редактор, некая Быстряева, – великий «скунс пера».
– Так вам с ней доводилось… пересекаться? – Декан с любопытством покосился в сторону Гурова и негромко хохотнул.
– Да, она как-то раз тиснула статейку о работе нашего отдела. Как раз в ту пору, когда я занимался расследованием обрушения дома. Пользуясь членским билетом Союза журналистов, пришла ко мне, задала уйму вопросов, а потом появилась статья, в которой все было поставлено с ног на голову.
– Не знаю… – Декан пожал плечами. – Я о ней мнения несколько иного. Мне ее газета импонирует. Здесь много объявлений…
– …об оказании интимных услуг? – рассмеялся Гуров. – Да, насчет этого «Ночной бульвар» – впереди планеты всей. Мне думается, его фирменной эмблемой должен бы стать общеизвестный красный фонарь.
– Вы считаете Быстряеву бездарностью? – Декан Гурова как будто поддразнивал. – Мне кажется, она и как журналист талантлива, и как женщина довольно привлекательна.
– Да уж… – Гуров саркастически усмехнулся. – Кстати, я ведь уже тогда догадался, чьими «молитвами», выраженными в долларах, появилась та лживая статейка. Вы не догадываетесь, кто бы ее мог профинансировать?
– Ума не приложу – кто бы это действительно мог быть? – Декан картинно развел руками, но по его лицу было заметно, что он несколько встревожен и уже жалеет, что слишком уж углубился в эту довольно скользкую тему. – Но вы, я так понимаю, изъявили желание увидеться со мной не ради того, чтобы обсудить достоинства и недостатки упомянутого еженедельника?
– Само собой. – Гуров утвердительно кивнул. – Меня интересует, что вы знаете об убийстве предпринимателя, депутата Госдумы Германа Ритушина?
– Э-э-э… Как вы сказали? Герман Ритушин?.. – Декан тянул паузу, лихорадочно прикидывая, говорить ли по существу заданного вопроса или уйти в «несознанку», притворившись ничего не знающим. – Что-то вроде бы знакомое, но что…
– Послушайте-ка, Дукин, кончайте ваньку валять! – Типично зэковская «дурковщина» Гурова всегда очень раздражала, и он, несколько вспылив, жестко заговорил во весь голос: – Я приехал сюда говорить по делу, а не играть в жмурки.
Предположив, что разговор переходит в скандал, охранники начали медленно приподниматься со своей скамейки. Гуров, заметив это движение, повернулся к ним и коротко скомандовал:
– Сидеть! И не рыпаться. Вы, ребятки, тут передо мной из себя рейнджеров не стройте. Не советую!
Декан встревоженно повернулся к своим и торопливо махнул им рукой, давая понять, что им и впрямь лучше не вмешиваться.
– Хорошо, хорошо, Лев Иванович, – уже другим тоном заговорил он, – я действительно лично с Ритушиным знаком не был. Да, в свое время я пытался… наладить с ним сотрудничество.
– Точнее говоря, взять его концерн под свой контроль? – усмехнувшись, уточнил Гуров.
– Ну, если вам больше нравится такая терминология… – Декан сокрушенно развел руками. – Но, вынужден признать, он был настоящий стратег. Его спецслужбы взяли мою, ныне почившую, фирму в такой переплет, что я, откровенно говоря, был не рад своей затее.
– Минувшей ночью его убили, – сообщил Гуров. – Что, если кто-то наподобие вашей «фирмы», вот так же попав в переплет, решил с ним разделаться?
– Вряд ли… – Декан с сомнением покачал головой. – Его спецы работали, опережая любого соперника на несколько ходов вперед. Они любой ход против концерна умели обернуть против того, кто рискнул на него покуситься.
– Но тем не менее его убили, – обронил Гуров.
– Но почему вы так уверены, что это обязательно следствие конфликта интересов между… скажем так, неофициальными структурами? – Декан досадливо поморщился. – Ведь большинство убийств чаще происходит на бытовой почве. Сейчас ведь жизнь-то какая?! Жены «заказывают» мужей, мужья – жен… Разве не так? Ритушин – человек богатый, конфликт внутри семьи – вещь вполне реальная.
– Отпадает. – Гуров коротко качнул головой.
– Лев Иванович, я не берусь уверять вас в голубиной кротости ребят, которые действуют в «бригадах», но это действительно – не их работа. Тут уж хотите верьте, хотите – нет. Другого я ничего сказать не могу… – кряхтя и задыхаясь, заговорил Декан, но вдруг где-то неподалеку послышался мерный топот ног, печатающих шаг, и хор мужских голосов, выкрикивающих какую-то речовку.
Гуров прислушался – джак! джак! джак! – где-то совсем рядом десятки подошв тяжелых ботинок били по асфальту под аккомпанемент мерного речитатива:
– Бей, молот! Бей, молот! Бей, молот! Бей, молот!
– Похоже, это они. – Декан кисловато ухмыльнулся. – Новоявленные «буревестники революции». Лев Иванович, с вашего позволения – откланяюсь. Я, знаете ли, не любитель манифестаций. Тем более пролетарских. Чревато, знаете ли… Поэтому и вам советовал бы держаться от них подальше. Адью!
Он сделал охранникам знак рукой, и все трое быстро удалились. Гуров оглянулся и увидел движущуюся вдоль края тротуара колонну из сорока человек, идущих по четверо в ряд. На вид им было от пятнадцати до двадцати пяти. Одни по виду были еще совсем школьники, другие выглядели более зрело, как студенты старших курсов и молодые рабочие. Все без исключения «буревестники» были облачены в униформу цвета хаки и кепки в стиле «а-ля Че Гевара». У некоторых были отпущены бороды. Начищенные, плотно зашнурованные десантные берцы жестко впечатывались в пыльный асфальт, заставляя содрогаться все окружающее в радиусе полутора десятков метров.