– Надо будет у Пундика выяснить.
– Да что за Пундик такой?
– Увидишь!
– Римма Павловна, вчера Лев Александрович обедал в ресторане «Санта-Фе».
– Один?
– Нет. Сперва дама какая-то подъехала, а потом еще Валевский и Трушкина.
– А что за дама?
– Не знаю, они расцеловались при встрече, потом Лев Александрович взял ее под руку и они прогуливались по дорожке, пока Валевский с Трушкиной не подъехали.
– Сколько лет даме?
– Не разглядел, на ней шляпа была, а так ничего себе дама, фигуристая.
– После обеда куда она девалась?
– С Трушкиной на машине уехала.
– А, поняла. Ну что же, Федор, спасибо за службу.
Ах ты сучка, подумал Федор. Так я тебе правду и скажу, жди-дожидайся.
Римма Павловна долго убеждала мужа в том, что в его возрасте, с его нервами и работой, он не должен сам садиться за руль. Нашла неплохого парня и, когда Лев Александрович привык к нему, как-то вечером сказала Федору, что будет платить ему двести долларов в месяц помимо зарплаты за сведения о муже. Федор был честный и передал разговор хозяину, который ему очень нравился.
Тот усмехнулся и сказал:
– Федя, брат, ты согласись, бери с нее эти двести баксов, но информацию корректируй, а я тоже в долгу не останусь.
В результате зарплата Федора значительно увеличилась, чему он и его жена были очень рады.
– Ну, как тебе квартира? – спросила Марго.
– Марго, пожалуйста, ущипни меня, мне не снится все это?
Прекрасная двухкомнатная квартира с девятиметровой кухней, отремонтированная, с хорошей мебелью, в пяти минутах ходьбы от метро «Университет».
– Вот и прекрасно! Живи и радуйся, а насчет работы не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Кстати, отец оставил тебе еще какую-то сумму, я сейчас не помню, не очень много, но на первые месяцы хватит, ну и проценты от гонораров будут.
– Марго, я просто не знаю что и сказать, у меня просто нет слов.
– Не нужны никакие слова. В конце концов Сережа был таким же его сыном, как Левка и все вполне по праву… Ладно, пора ехать. Сейчас позвоню нотариусу, уточню время и вперед, к новой жизни!
– Господи, мне даже страшно…
– Не бойся, Алюша, да, кстати, я бы хотела, чтобы Тася пожила летом на даче. Ей полезно и Тошке тоже. Она сегодня явилась ко мне с восторгами по поводу Таськи, мол она умная и клевая, и поет хорошо…
– Поет, – вздохнула Аля, – и пляшет, и на голове стоит, талантов много, а толку чуть.
– А какого толку ты ждешь от нее в пятнадцать лет?
– Откуда я знаю, мне просто страшно за нее, особенно в таком городе как Москва…
– Не бойся, в Москве-то она как раз и не пропадет. Да и вообще, когда ребенок в ее возрасте просится в оперу…
– В какую оперу? – ахнула Аля.
– Они с Тошкой сегодня пойдут на «Пиковую даму» в Большой. Инициатива принадлежала Тасе.
– Господи, я и не подозревала… Ты понимаешь, Марго, у меня просто нет времени на нее, я столько вкалываю, чтобы прокормиться и хоть как-то прикрыться…
– Ты сможешь продать свое жилье?
– Смогу, вероятно, но за копейки… Понимаешь, Марго, я не уверена, что сумею выжить в Москве, может, лучше все же продать эту квартиру и нормально жить там?
– А что Таське делать в вашем городишке? Впрочем, решать в любом случае тебе.
Из кухни раздалась вдруг незнакомая Марго мелодия.
– По-моему твой телефон… – сказала Аля.
– Нет, не мой… – отмахнулась Марго, но вдруг вспомнила, что вчера Тошка поменяла ей сигнал. Она бросилась в кухню, не сразу сумела выудить телефон из сумки и второпях уже не взглянула на дисплей.
– Алло! Я вас слушаю!
– Слава Богу, Марго, до тебя невозможно дозвониться.
Марго слегка растерялась. Звонок мужа застал ее врасплох.
– Даня, я сейчас занята…
– Нет уж, сегодня суббота и я хочу наконец увидеть свою жену. Ты на даче?
– Нет, я в Москве, у меня куча дел.
– Так может вечером приедешь ко мне, переночуешь?
– Нет, не могу.
– Хорошо, тогда давай я к тебе приеду.
– Нет, я буду ночевать на даче.
– Не проблема, я приеду на дачу. В конце концов я соскучился.
– Это твои проблемы.
– Маргоша, перестань, ты злишься уже просто из принципа. Я правда жутко соскучился. Ну хорошо, а если я приеду на дачу утром?
– Утром? Ну что ж, утром приезжай. Да, и вот что, Тошка с подругой будет ночевать в Москве, ты утром забери их и привези на дачу.
– Отлично. Мне дают поручение, значит, я почти прощен! Марго, я люблю тебя!
– Ну вот, Алюша, завтра познакомишься с моим так называемым мужем.
– Почему так называемым?
– О, это долго объяснять, и скучно. Все, поехали, думаю, мы сегодня развлечемся!
Аля взглянула на нее с некоторым испугом.
– Тошка, не вредничай, что за Пундик такой?
– Увидишь!
Дверь им открыла пожилая дама, что называется со следами былой красоты – пышные, не слишком аккуратно прокрашенные волосы, черные развевающиеся одежды, чуть близорукий взгляд красивых карих глаз.
– О, вот и гостьи мои пожаловали!
– Пундик, привет! – Тошка повисла у нее на шее. – Я соскучилась! Ты почему к нам не приезжаешь?
– Я гора, а ты Магомет! А это что за прелестное создание? Создание, как тебя зовут?
– Тася.
– Таисия?
– Да.
– Какая прелесть, такое редкое имя… Ну что ж, заходите, девицы.
– Пундичка, пахнет твоими пирожками…
– Вообще-то, Тася, меня зовут Матильда Наумовна. Эта юная нахалка пользуется тем, что я знаю ее с рождения, а ты пока на это не имеешь права.
Тася покраснела.
– Ну не смущайся, не исключено, что ты заслужишь почетное право звать меня Пундичкой, мойте руки, барышни, и к столу!
Девочки побежали в ванную.
– Какая странная… – прошептала Тася.
– Она клевая! Только ничему не удивляйся.
На одном конце стола, покрытого, как показалось Тасе, пыльным ковром, лежала белая скатерка, на ней старинная посуда с каретами и дамами в кринолинах, хрустальная вазочка с букетиком незабудок и три полотняные салфетки в фарфоровых кольцах. Матильда Наумовна усадила девочек и выплыла из комнаты. Вскоре она вернулась с фарфоровой супницей.
– Начнем с бульона.
Из супницы пахло так вкусно, что, несмотря на съеденное относительно недавно пирожное, у девочек потекли слюнки.
– Ешьте, берите пирожки и вообще все, пирожки можно мазать маслом, вот, в бульон можно положить оливки… Тася, ты любишь оливки? – она положила себе в тарелку несколько оливок из вазочки.
– Я не знаю, не пробовала.
– Так попробуй! Оливки это прекрасно, их ел еще Парис…
Тася сунула в рот одну зеленую ягоду.
– Ну как?
– Ничего, вкусно.
– А косточку надо глотать. Косточки оливок чрезвычайно полезны! Десяток оливок с косточками в день и…
– И приступ аппендицита вам обеспечен! – засмеялась Тошка.
– Не говори глупостей. Ну что там у вас происходит?
– Сегодня на даче завещание будут обсуждать, вот нас и сплавили.
После вкусного обеда Матильда Наумовна развлекала девочек театральными и консерваторскими байками, потом словно бы невзначай присела за рояль, взяла несколько аккордов.
– Тася, ты играешь?
– Нет.
– А поешь?
– Нет.
– Пундик, она врет! Она просто суперски поет, у нее голос…
– Тася, спой, светик, не стыдись, ты ж не на экзамене. Я просто люблю, когда дети поют.
У нее при этом были такие добрые и веселые глаза, что Тася вдруг решилась.
– А что спеть?
– Что ты пела Тошке? Песенку какую-нибудь…
– Ну я не знаю… – Таська вдруг постеснялась петь этой даме какие-то современные песенки. – А можно «Утро туманное»?
– Отлично, это я даже смогу тебе саккомпанировать, – и она заиграла вступление.
Сначала голос у Таськи слегка дрожал, но старая дама смотрела на нее так ласково, что она запела увереннее.
– Молодец, хотя это не совсем твое… Ну, что-нибудь еще, может, русскую народную…
– «Матушка, матушка, что во поле пыльно» можно?
– Давай!
Тася вдруг ощутила невероятный подъем, ее просит петь такая важная, такая столичная дама, никто не требует замолчать, не ссылается на головную боль… И это такое счастье – петь, когда тебя слушают… В школе она стеснялась даже рот открыть, а тут распелась…
– Хватит! – сказала вдруг Матильда Наумовна. – Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– Месячные в каком возрасте пришли?
– В двенадцать, а при чем здесь…
– Отлично! Ноты знаешь?