– Полагаю, мы с вами однажды встречались, – сказал он.
– Да, у мистера Кембла. В Колд-Спринг.
– Именно так. Мистер Кембл очень высокого мнения о вас.
– О, это мило с его стороны, – сказал я, улыбаясь. – Мне просто повезло быть кое в чем полезным его брату, вот и всё. Много лет назад.
– Он упоминал об этом, – сказал Хичкок. – Связано с земельными спекулянтами.
– Да, афера была невероятная, не так ли? На Манхэттене действовала целая банда мошенников; они торговали землей, которой у них не было. Интересно, продолжают ли они свою деятельность?
Хичкок придвинул свой стул чуть ближе и поставил свою свечу на стол Тайера, рядом с красным кожаным футляром для документов.
– Мистер Кембл утверждает, – сказал он, – что вы считаетесь своего рода легендой среди констеблей Нью-Йорка.
– Какого рода легендой?
– Для начала, вы честны. Думаю, этого достаточно, чтобы любой сотрудник нью-йоркской полиции стал легендой.
Я заметил, как ресницы Тайера чуть-чуть опустились: «Молодец, Хичкок».
– О, уверяю вас, в легендах правды мало, – очень непринужденно сказал я. – Хотя, мне кажется, если кто-то и прославился своей честностью, то это вы и полковник Тайер.
Хичкок прищурился. Вероятно, он спрашивал себя, не лесть ли это.
– Среди прочих достижений, – продолжал Тайер, – вы сыграли важную роль в задержании главарей «Предрассветных парней». Они стали бедствием для честных торговцев.
– Да, так и было.
– Вы также приложили руку к разгону банды «Рубашек навыпуск».
– Только они быстро вернулись.
– Если я правильно помню, – сказал Тайер, – вам доверили расследование крайне жестокого убийства, раскрыть которое все остальные уже отчаялись. Молодой проститутки на Елисейских Полях[9]. Не совсем ваша юрисдикция, мистер Лэндор?
– Жертва была в моей. Да и убийца тоже, как оказалось.
– Еще мне говорили, мистер Лэндор, что вы сын священника. Из Питтсбурга?
– В том числе.
– Приехали в Нью-Йорк юношей. Сунули нос в дела Таммани-Холла[10], я правильно говорю? На участие в борьбе фракций духу не хватило, как я понимаю… Вы не политик по духу.
Подтверждая справедливость его слов, я кивнул и снова откинул голову. На самом же деле просто выбрал точку обзора получше, чтобы видеть глаза Тайера.
– Ваши таланты включают разгадку шифров, – тем временем говорил он. – Борьбу с беспорядками. Строительство оградительных барьеров вокруг католических избирательных округов. И… допросы без церемоний.
Вот оно: еле заметный взмах ресниц. Я и не увидел бы его, если б не искал чего-то такого.
– Полковник Тайер, вы позволите спросить?
– Да?
– Это футляр для бумаг? Там вы прячете свои сведения?
– Я не понимаю вас, мистер Лэндор.
– О, пожалуйста, не надо; это я вас не понимаю. Я почувствовал себя одним из ваших кадетов. Они входят сюда – уже и так напуганные, не сомневаюсь, – и вы сидите и во всех подробностях рассказываете об их успеваемости. Готов спорить, у них накопилась масса взысканий, а если вы немного поднажмете, то наверняка расскажете даже то, как глубоко они влезли в долги. Вероятно, они уходят отсюда, считая вас почти равным Богу по всеведению.
Я подался вперед и оперся руками на красноватую крышку письменного стола.
– Пожалуйста, полковник, откройте, что еще есть в вашем футляре. В смысле, про меня. Вероятно, там сказано, что я вдовец. Ну, это вполне очевидно: у меня нет ни одного предмета одежды моложе пяти лет. И я давно не переступал порог церкви. О, а там говорится, что у меня была дочь? Которая не так давно сбежала? Одинокие вечера, знаете ли… Зато у меня есть очень милая корова – там упоминается корова, полковник?
Именно в этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел слуга с пивом на подносе. Пенящимся, почти черного цвета. Хранившимся глубоко в подвале – это я понял, когда первый глоток прокатился по мне приятным холодком.
Надо мной переплетались голоса Тайера и Хичкока.
– Очень сожалеем, мистер Лэндор…
– Не с того начали…
– Не хотели обидеть…
– Со всем нашим уважением…
Я поднял руку.
– Не надо, джентльмены, – сказал я. – Это мне следовало бы извиняться. – Я прижал холодный стакан к виску. – Что я и делаю. Прошу вас, продолжайте.
– Мистер Лэндор, вы уверены?
– Боюсь, вы уже поняли, что сегодня я немного переутомился, но я буду рад… В том смысле, что прошу вас: расскажите о вашем деле, и я сделаю все возможное…
– Вы не хотели бы сначала…
– Нет, спасибо.
Теперь Хичкок встал. Главенствующая роль снова перешла к нему.
– С этого момента, мистер Лэндор, нужно действовать очень осторожно. Надеюсь, мы вправе рассчитывать на ваше благоразумие.
– Конечно.
– Позвольте мне сначала пояснить, что наш экскурс в вашу карьеру был нужен исключительно для того, чтобы убедиться: вы тот, кто нам нужен.
– Тогда позвольте спросить, кто же вам нужен.
– Мы ищем человека – частное лицо с хорошим послужным списком и здравомыслием, – который мог бы провести расследование деликатного характера. В интересах академии.
В его манерах ничего не изменилось, но что-то стало другим. Возможно, дело было в обрушившемся на меня так же внезапно, как глоток холодного пива, осознании того, что они ищут помощи у гражданского – у меня.
– Что ж, – сказал я, осторожно продвигаясь вперед, – это будет зависеть от многого, не так ли? От природы этого расследования. От моих… моих способностей…
– Мы не сомневаемся в ваших способностях, – сказал Хичкок. – Расследование – вот что нас заботит. Должен признать, оно очень сложное и чрезвычайно деликатное. Прежде чем мы двинемся дальше, я должен еще раз убедиться в том, что ничто из сказанного не выйдет за пределы Пойнта.
– Капитан, – сказал я, – вы знаете мой образ жизни. Мне некому что-либо рассказывать, кроме Коня, а он – само олицетворение благоразумия, даю вам слово.
Кажется, Хичкок воспринял это как торжественное заверение, потому что снова сел. Посоветовавшись со своими коленками, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:
– Это касается одного из наших кадетов.
– Я догадался.
– Второкурсника из Кентукки по фамилии Фрай.
– Лерой Фрай, – добавил Тайер.
Опять этот бесстрастный взгляд. Как будто у него три футляра записей о Фрае.
Хичкок опять поднялся со стула, вошел в пятно света и вышел оттуда. Я наконец-то нашел его взглядом у стены, позади стола Тайера.
– Итак, – сказал капитан, – больше нет смысла ходить вокруг да около. Лерой Фрай повесился вчера ночью.
В тот момент мне показалось, будто я участвую в самом конце или в самом начале большого розыгрыша, и я понял, что безопаснее было бы отказаться от игры.
– Печально слышать об этом, – сказал я. – Я действительно сожалею.
– Ваше сочувствие…
– Ужасное происшествие.
– Для всех, кто причастен, – сказал Хичкок, делая шаг вперед. – Для молодого человека. Для его семьи…
– Мы имели удовольствие, – сказал Сильванус Тайер, – познакомиться с родителями молодого Фрая. Должен признаться, мистер Лэндор, что мне предстоит печальная миссия отправить им весть о смерти сына.
– Понимаю.
– Едва ли нужно упоминать… – снова заговорил Хичкок, и я почувствовал, что мы подходим к главному. – Едва ли нужно упоминать о том, что для академии это поистине ужасное происшествие.
– Видите ли, раньше ничего подобного здесь не случалось, – сказал Тайер.
– Именно так, – подтвердил капитан. – И не должно случиться впредь.
– Со всем моим уважением, джентльмены, – произнес я, – но не нам же судить! Я имею в виду: никто ведь не знает, что творится в голове у какого-нибудь парнишки изо дня в день. Вполне возможно, завтра… – Я почесал затылок. – Завтра бедняга этого не сделал бы. Завтра он был бы жив. А сегодня… сегодня он мертв, не так ли?
Хичкок прошел вперед и оперся на резную спинку стула.
– Мистер Лэндор, вы должны понять наше положение. На нас возложили особую ответственность за этих молодых людей. Мы, по сути, заменяем им родителей. Наш долг – сделать из них джентльменов и солдат, и именно к этому мы и гоним их. Я не извиняюсь за свои слова: мы именно гоним их, мистер Лэндор. Но склонны считать, что знаем, когда надо остановиться и перестать гнать.