…Но не успел. Змея сначала свернулась в некое подобие пружины, а потом, резко распрямившись, метнулась в мою сторону длинным и стремительным прыжком-полётом. При этом её раздвоенный хвост расправился и превратился в подобие крыльев, позволяющих змее парить над поверхностью.
Я сделал шаг в сторону от этого необычного и странного летящего на меня змея, плавно выхватил Клык на одном непрерывном и каком-то тягучем движении и в точно выверенный момент рубанул змею где-то позади головы, точно там, где почувствовал средоточие её жизни, в самое уязвимое место.
В этот момент окружающая жизнь нагнала меня, и я услышал щебет каких-то птиц, падение пролетевшего мимо меня тела и осознал, что те движения, совершённые мной, уложились всего в несколько долей секунды. И самое главное, я проделал всё это так быстро, на таком автомате и с таким точным расчётом, что сам себе поразился: «Не может такого быть». Но, посмотрев под ноги, сказал:
– Хотя – нет, может.
И тут ко мне пришла мысль выглянувшего из-за моей левой ноги Ленивца: «Хорошая еда». И он обошёл вокруг лежащей на коре змеюки.
Я тоже последовал его примеру и обошёл эту лесную рептилию. Правда, рептилия ли это, ещё оставалось под вопросом, летающих змей я, если честно, не видел. Большая и толстая при жизни, сейчас она представляла собой огромную распластавшуюся тряпку. Что меня очень заинтересовало, так это её шкура, на вид прочная и эластичная.
«Хорошо бы её снять и хоть как-то выделать. Много на что тогда можно будет использовать полученный материал. Да и с едой Ленивец прав. Вроде не чувствую того, что она для меня как-то опасна».
Обдумав всё таким образом, я пока оставил змею здесь и пошёл посмотреть на того осьминога.
Едва подойдя к нему, я заметил сильнейший энергетический фон тёмно-серого цвета, того же, что был и у тумана, наступавшего на меня. Исходил он от пластин, расположенных вокруг туловища этого небольшого монстра. Рассмотрев их получше, я понял, что они покрыты небольшими шипами, которые и создают этот фон.
Я насчитал девятнадцать пластин, правда, две из них были треснуты посередине, а одна полностью разбита в мелкую крошку. Свойства этих костяных штуковин были не очень понятны, но, сопоставив их с количеством бросков, сделанных мной у озера, я понял, что попадал именно в эти места и раздробленная пластина, скорее всего, последняя, та, в которую я запустил самый большой камень.
На что их можно использовать, я сразу не придумал, но про костяные доспехи когда-то слышал, и почему-то именно эта идея засела у меня в голове.
Больше с этого странного животного, или не животного, мне снимать ничего не хотелось. Было какое-то гадостное ощущение от мысли, что придётся прикасаться к нему. Но конкретно пластины никаких негативных чувств не вызывали, поэтому, переборов себя, я сел на корточки и стал аккуратно вырезать их из туши.
Потратив на это около часа, я сложил их одна на другую и понёс в сторону озерца. Подойдя к нему, я увидел, что из него пьёт воду какая-то большая птица, которая, заметив меня, подняла голову, встряхнулась, что-то проклокотала, расправила крылья и улетела, оставив на берегу достаточно большое, отливающее зеленью перо с лёгким голубым энергетическим фоном.
Я решил не мусорить около озера и спустился немного вниз по вытекающему из него ручью, вспомнив удобное место, как раз у найденного недавно порожка, и обосновался там. В этом месте была небольшая удобная заводь, в которую я и сгрузил все пластины, оставив их промываться под проточной водой.
Помывшись сам и постирав испачкавшуюся одежду, я натянул её влажную на себя и вспомнил, что ещё хотел заняться змеёй, и, тяжело вздохнув, потопал за ползуче-летучим лесным монстром.
– Зря только мылся. Сейчас опять весь измажусь, – бурчал я себе под нос, бредя за вторым своим охотничьим трофеем.
Ленивца я обнаружил тут же, он сидел у шипастой головы змеи.