Некоторое время они всё ещё продолжали спор, чья шутка лучше, всё более распаляясь. Момо смотрела на них, широко открыв глаза, и они смутились, не зная, как оценить этот взгляд. Может, в душе девочка над ними смеётся? Или грустит? По её лицу понять это было нельзя. Но им вдруг показалось, будто они видят себя в зеркале, и обоим стало стыдно.
– Ладно, – сказал Никола. – Я, пожалуй, не должен был писать такое на твоей двери. Я бы и не сделал этого, если бы ты не отказался налить мне стакан вина. Это было противозаконно, понимаешь? Я всегда аккуратно платил, и у тебя не было повода так со мной обращаться.
– Не было повода? – воскликнул Нино. – А помнишь историю со святым Антонием? А-а, вот ты и побледнел! Ты хотел меня облапошить, а этого я никому не позволю!
– Я – тебя? – возмущённо крикнул Никола. – А не наоборот? Ты хотел мне свинью подложить, да не вышло!
Дело было в следующем: в закусочной Нино висела на стене картина с изображением святого Антония. Это была репродукция, которую Нино вырезал из журнала и вставил в раму.
Никола, которому картина будто бы очень понравилась, захотел её выменять. Нино, ловко торгуясь, довёл дело до того, что Никола оставался, конечно, в явном проигрыше. Они ударили по рукам.
Но позже выяснилось, что между картиной и картонным задником рамы спрятаны были деньги, о которых Нино ничего не знал. Тут в проигрыше вдруг оказался Нино, и это его разозлило. Короче, он потребовал спрятанные деньги, ведь они не были предусмотрены сделкой. Никола противился, и тогда Нино перестал отпускать ему вино. Это и послужило началом ссоры.
Проследив от конца до начала всю историю своих отношений, они на некоторое время умолкли.
После паузы Нино спросил:
– Скажи честно, Никола, знал ты перед сделкой об этих деньгах или нет?
– Конечно, знал, иначе я не стал бы меняться.
– Значит, ты признаёшься, что обманул меня!
– Почему? А разве ты ничего не знал об этих деньгах?
– Нет, честное слово!
– Ну, вот видишь! Значит, ты всё равно хотел провести меня! Иначе как мог ты взять у меня за никчемный кусок бумаги радиоприёмник? А?
– А откуда ты знал про деньги?
– Я видел, как за два дня до этого один посетитель положил их туда – пожертвовал святому Антонию.
Нино прикусил губу.
– И много там было денег?
– Не больше и не меньше стоимости моего радиоприёмника, – ответил Никола.
– Значит, весь наш спор из-за святого Антония, которого я вырезал из журнала, – задумчиво сказал Нино.
Никола почесал в затылке.
– Так оно и есть, – пробормотал он, – и ты можешь получить его назад, Нино.
– Ни в коем случае! – великодушно возразил Нино. – Уговор есть уговор! Ведь мы же ударили по рукам, как честные люди!
Тут оба рассмеялись. Они спустились по каменным ступеням, встретились в середине заросшей площадки и обнялись, хлопая друг друга по спине. После этого заключили в свои объятия Момо и сказали: «Большое тебе спасибо!»
Когда они уходили, Момо ещё долго махала им вслед рукой. Она была довольна, что два друга опять помирились.
В другой раз маленький мальчик принёс Момо канарейку, которая отказывалась петь. Это было для Момо трудной задачей. Целую неделю она терпеливо прислушивалась к едва слышному голосу канарейки, пока та опять весело не запела.
Момо терпеливо выслушивала всех: собак и кошек, цикад и жаб. Она умела прислушиваться к шуму дождя и шороху ветра в листве. И всяк рассказывал ей о чём-нибудь на свой лад.
Вечерами, когда её друзья расходились по домам, Момо ещё долго сидела в середине амфитеатра, над которым простирался мерцающий звёздами купол неба, и просто слушала тишину. Ей представлялось, что сидит она в середине огромной ушной раковины, внимающей музыке звёзд. И казалось ей тогда, что она слышит тихую, но мощную музыку, доходящую до сердца.
В такие ночи ей снились особенно прекрасные сны.
А тот, кто думает, что в умении слушать нет ничего особенного, пусть попробует, – может быть, и он научится слушать не хуже Момо.
Глава третья
Игрушечная буря и настоящая гроза
Само собой понятно, что Момо никогда не делала различия между взрослыми и детьми – она слушала и тех и других. Но дети приходили в старый амфитеатр ещё и по другой причине. С тех пор как в театре поселилась Момо, они научились играть, как не умели раньше. И никогда больше не скучали. И вовсе не потому, что Момо предлагала что-нибудь очень интересное. Нет, просто Момо была тут и играла вместе с ними. И именно поэтому – неизвестно отчего – детям стали приходить в голову прекрасные идеи. Каждый день изобретали они новые игры – одну лучше другой.
Однажды в душный, знойный день десять детей сидели на каменных ступенях и ждали Момо, которая пошла немного прогуляться. В небе висели тяжёлые, чёрные тучи, предвещая грозу.
– Лучше я домой пойду, – сказала одна девочка, которая пришла сюда с маленькой сестрёнкой, – я боюсь грома и молнии.
– А дома? – спросил мальчик в очках. – А дома ты этого не боишься?
– Боюсь, – ответила девочка.
– Вот и оставайся здесь, – решил мальчик.
Девочка пожала плечами и кивнула. Через минуту она сказала:
– А вдруг Момо не вернётся?
– Ну и что? – вмешался в разговор мальчик, выглядевший каким-то беспризорным. – Мы всё равно можем играть и без Момо.
– Хорошо, но во что?
– Я тоже не знаю. Во что-нибудь.
– Что-нибудь – это ничего. У кого есть предложение?
– У меня, – сказал толстый мальчик тонким, девчачьим голосом. – Давайте играть в морское путешествие, как будто вся эта развалина – огромный корабль, и мы плывём по неизвестным морям, и у нас разные приключения. Я капитан, ты первый штурман, а ты натуралист, профессор, потому что наше путешествие научно-исследовательское, понимаете? А все другие – матросы…
– А кто мы, девочки?
– Вы матроски. Это корабль будущего.
Это был хороший план! Они стали играть, но у них не было согласия и дело не клеилось. Вскоре они все опять сидели на каменных ступенях – и ждали.
Но вот пришла Момо.
Высоко вскипала носовая волна. Исследовательский корабль «Арго», тихо покачиваясь на мёртвой зыби, полным ходом спокойно продвигался в одно из южных коралловых морей. С давних времён ни один корабль не отваживался заплывать в эти опасные воды: здесь полно мелей, коралловых рифов и морских чудовищ. В этих краях царствовал так называемый «Вечный тайфун», смерч, который никогда не стихал. Как некое коварное чудовище, бродил он по этому морю в поисках жертвы. Неведомы были его пути. И всё, что захватывал этот ураган в свои огромные лапы, он не отпускал, пока не разнесёт в щепки не толще спичек.
Исследовательский корабль «Арго» был, естественно, по-особому оснащён для встречи с этим «Бродячим смерчем». Он целиком был выстроен из особой голубой стали – такой же гибкой и неломающейся, как та, из которой делают клинки. Он был отлит из единого куска, без сварных швов.
И всё же вряд ли другой капитан и другие матросы отважились бы подвергнуться подобной опасности. Но капитан Гордон отважился. Гордо смотрел он с капитанского мостика на матросов и матросок, а они все были знатоками своего дела.
Рядом с капитаном стоял его первый штурман, Дон Мелу, старый морской волк, переживший сто двадцать семь ураганов.
На тентовой палубе можно было видеть профессора Айзенштайна, научного руководителя экспедиции, с ассистентками Мауриной и Сарой – своей исключительной памятью они заменяли профессору целую библиотеку. Все трое склонились над точнейшими инструментами и о чём-то тихо советовались на сложном научном языке.
Немного в стороне сидела, скрестив ноги, прекрасная туземка Момо-сан. Время от времени исследователь расспрашивал её об особенностях этого моря, и она отвечала ему на благозвучном хула-диалекте, понятном одному лишь профессору.
Целью экспедиции было найти причину возникновения «Бродячего смерча» и, если возможно, устранить её, чтобы сделать это море доступным для других кораблей. Но пока всё было тихо.