Еще раз убедившись, что с матерью и с отцом все в порядке, Кейт быстро попрощалась и поспешила присоединиться к подругам, чтобы узнать новые подробности трагедии. Девушки собрались в холле общежития. Здесь были почти все, кто жил в этом корпусе. Кто-то принес приемник, и студентки слушали новости в молчании, время от времени прерываемом глухими рыданиями. Кейт знала, что в одной из верхних комнат живут две японки, учившиеся на последнем курсе колледжа, однако сейчас их не было видно. Одному богу было известно, что́ они чувствовали в эти минуты. Кейт, во всяком случае, не испытывала к ним никакой враждебности – только жалость и сочувствие.
Лишь поздно вечером Кейт снова позвонила матери. Весь день она слушала радио, и на душе у нее было тяжело. Спокойной и безопасной жизни пришел конец. Кейт, правда, сомневалась, что японцы начнут бомбить территорию США, как немцы бомбили Лондон, но дело было не в этом. Больше всего ее тревожила опасность, которая грозила всем мужчинам призывного возраста. «Не пройдет и недели, – думала она, – как они отправятся на войну. И только бог знает, скольким из них суждено вернуться назад…»
Элизабет, к счастью, говорила почти спокойно – во всяком случае, она определенно сумела взять себя в руки. Как и Кейт, она отлично понимала, что молодым мужчинам и юношам по всей стране придется с оружием в руках защищать свою родину, и втихомолку благодарила бога за то, что у нее нет сына и что Кларку уже давно минуло шестьдесят. Они с Кейт поделились новостями. Никто не сомневался, что японцы попытаются напасть снова, причем на этот раз объектом атаки скорее всего станет калифорнийское побережье.
По радио сообщалось, что для организации обороны и защиты городов на Западном побережье уже делается все возможное. В срочном порядке возводились бомбоубежища, развертывались мобильные госпитали, проводилась мобилизация добровольцев в отряды береговой охраны. Кейт предположила, что все это – просто проявление паники, и Элизабет согласилась с ней. Она сказала, что даже в Бостоне люди напуганы, растеряны и не знают, что предпринять. Элизабет просила дочь немедленно вернуться домой, и Кейт пообещала, что приедет в ближайшее время, но хочет дождаться, пока администрация колледжа распустит их официально. На самом деле она не могла просто так взять и уехать – это было бы слишком похоже на бегство, и Кейт было стыдно перед другими девушками.
Как и следовало ожидать, уже на следующий день им объявили, что в этом триместре занятий больше не будет и что всем им следует отправляться по домам, по крайней мере до конца рождественских каникул. Это было именно то, о чем думали все студентки, – каждой из них хотелось поскорее вернуться к родным, к семье. Не тратя времени даром, Кейт сразу отправилась в общежитие, чтобы собрать вещи. Здесь ее и застал звонок Джо.
Ему потребовалось несколько часов, чтобы дозвониться, – все линии, соединяющие Калифорнию с Восточным побережьем, были заняты, да и по телефону в общежитии все время кто-нибудь говорил. К этому времени Соединенные Штаты уже объявили войну Японии, а Япония объявила войну Соединенным Штатам, после чего ей, в свою очередь, объявила войну Великобритания.
– Ну что, Кейт, не очень хорошие новости? – Джо старался говорить бодро, чтобы лишний раз не пугать Кейт, и она, поняв это, была ему благодарна.
– Ужасные! – ответила Кейт, чувствуя, как на сердце у нее полегчало, едва она услышала в трубке его голос. – Как там у вас?
Из Калифорнии до Гонолулу было рукой подать, и Кейт хотелось знать правду, не приукрашенную газетчиками и радиорепортерами.
– Все в тихой панике, как назвал это один остряк, – ответил Джо. – Никто не хочет признаваться, что дела плохи, но люди напуганы, и я их понимаю. Вряд ли даже самые умные наши генералы способны предсказать, что предпримут япошки. Поговаривают, что всех японцев, проживающих в западных штатах, следует интернировать, то есть, попросту говоря, посадить за колючую проволоку. Страшно подумать, что может случиться, если это решение все же будет принято! Ведь у многих из них в Калифорнии дома, работа, бизнес… Вряд ли они так легко от них откажутся.
– А как насчет тебя? – с беспокойством спросила Кейт.
Она хорошо помнила, что Джо уже несколько раз ездил в Англию в качестве военного советника Королевских ВВС, поэтому ей было очень легко представить, что будет дальше. После того как США ввяжутся в войну в Европе, Джо, скорее всего, снова отправится туда. Если же нет, то он почти наверняка примет участие в войне с Японией. Словом, в любом случае Джо окажется там, где идет война и где летают на самолетах. Кейт прекрасно понимала, что именно такой человек, как Джо Олбрайт, был нужен стране в эти дни.
– Завтра я вылетаю в Вашингтон за предписанием военного министерства и дальше буду действовать в соответствии с приказом, – ответил Джо. – Не знаю, сколько у меня будет времени, но я постараюсь заскочить в Бостон, чтобы повидаться с тобой. Если же не получится… – Он не договорил, понимая, что вряд ли у него будет больше двадцати четырех часов. А может, и этого не будет…
– Я могла бы приехать в Вашингтон, чтобы попрощаться с тобой, – храбро предложила Кейт.
Ей вдруг стало все равно, что подумают или скажут ее родители. Она просто должна была увидеть Джо. Должна, потому что этот раз мог оказаться последним.
– Ничего не предпринимай, пока я не позвоню, – ответил Джо. – Если повезет, я на несколько дней задержусь в Нью-Йорке. Все будет зависеть от того, что мне скажут в Вашингтоне. Мне кажется, что прежде, чем отправить меня в Англию, меня еще помаринуют здесь.
– В Англию? – переспросила Кейт, борясь с подступающей паникой.
– По мне, так лучше немцы, чем японцы, – беспечно отозвался Джо, хотя еще сегодня утром, разговаривая с высоким чином из военного министерства, он сказал, что поедет туда, куда его сочтут нужным направить.
– Как бы мне хотелось, чтобы тебе вовсе не нужно было никуда ехать, – печально вздохнула Кейт.
Впрочем, в эти минуты Кейт думала не только о Джо, но и о всех молодых людях, которых она знала, с кем вместе росла и ходила в школу, а также об их женах, невестах, возлюбленных. Всех их ожидала одна и та же долгая разлука, которая могла оказаться вечной. Особенно жаль Кейт было тех ее подруг, которые успели выйти замуж и родить. Их счастье могло быть разрушено в любой день и в любой час начавшейся войны, которая, как Кейт подозревала, будет достаточно долгой. И от этого факта нельзя было отмахнуться, сделать вид, будто все осталось как прежде. Не только жизнь отдельных людей, но и жизнь целой страны изменилась, когда на Перл-Харбор упала первая бомба, а ведь это было лишь начало – страшное начало, наложившее свой отпечаток буквально на все. Порой Кейт казалось, будто в воздухе повисла какая-то плотная дымка; люди как будто разучились смеяться и только шептались по углам или плакали. Все боялись повторения гавайского кошмара; ходили слухи, что германские подводные лодки могут атаковать даже Восточное побережье, и многие семьи уезжали в глубь страны – туда, где было не так опасно.
– Не волнуйся, я думаю, у нас все получится, – постарался успокоить ее Джо. – Кстати, скажи, где тебя искать – в колледже или дома?
– Сегодня вечером я уезжаю домой. Нас распустили до конца рождественских каникул, – ответила она, подумав, что в этом году рождественские праздники будут совсем не праздничными.
– Я вылетаю в Вашингтон через пару часов. Если, конечно, погода позволит, – сказал Джо. – Не хочется бросать дела, но ничего не попишешь.
Кейт его прекрасно понимала: не он один был в подобном положении – вся страна бросала повседневные дела и заботы и перестраивалась на военный лад.