– «Скорую» давно вызвали? – спокойно спросила Далила, хотя ее затрясло от вымученных интонаций подруги.
Галка охнула, взвыла и перешла на визг, успев крикнуть:
– Схватки! Схватки опять!
На фоне воплей ответил мужчина:
– «Скорую» я вызвал давно.
– Когда?
– Минут десять назад.
– Это разве давно?
– Но врачи не спешат! – зло крикнул мужчина. – Нутром чую, они вообще не приедут.
– Так не слушайте вы ее! – рассердилась Далила. – Садитесь за руль и поезжайте в больницу!
– Поздно!
– Почему?
– Вот-вот родит!
– Откуда вы знаете? Вы же не врач!
– Да, не врач, – согласился мужчина и, смущенно крякнув, признался:
– Заглядывал я. Ну, туда. Она сама попросила. Короче, головка вроде уже показалась.
Далила охнула и заскулила:
– Ой, мамочка!
– Что «мамочка»! – рявкнул мужчина. – Приезжайте скорей и сами разбирайтесь с вашей подругой!
– Не смейте кричать!
– А что я, по-вашему, комплименты должен вам отпускать? Меня колотит! Трясет! Крышу сносит! Я не знаю, как быть! Я вообще ехал на свадьбу! В жизни не видел рожающих баб!
– Берите пример с хомяков, – назидательно предложила Далила.
Мужчина опешил:
– С каких хомяков?
– С обычных зверьков, с грызунов. Вы что, не знаете? – удивилась она и пояснила:
– Самец хомячок помогает рожать своей самке, а не паникует как вы.
– Я не хомячок! – гаркнул мужчина. – И самка рожает тут не моя! Если младенец умрет…
Далила его успокоила:
– Не надо нервничать. Просто не отходите от роженицы. Когда младенец выйдет наружу…
– С ума вы сошли? – ужаснулся мужчина. – Нет! Я не справлюсь один! И людей здесь поблизости нет! Мы застряли у парка, между Удельной и Озерками. Здесь пустынно. Разве машину какую остановить…
– Нет, не надо машину! – воскликнула Далила, выскакивая из-за стола. – Еду! Я здесь рядом совсем! А вы не рожайте! Держитесь! И не бросайте ее!
– Как я брошу? Она в моем «мерсе».
– Да-да, я все поняла, «Мерседес» у парка между Удельной и Озерками.
– Ближе к Удельной.
– Я вас найду. И «Скорую» тормошите! Тормошите еще и еще!
Забыв о племяннике, Далила вынеслась из кафе, прыгнула в «Форд» и помчалась назад, к Озеркам. По пути позвонила и в «Скорую», и в роддом. Ее успокоили, что все в курсе и принимаются срочные меры: в роддоме к встрече готовятся, «Скорая» будет на месте минут через десять.
Далила неслась как сумасшедшая. Когда она, полная ужаса, подлетела к подруге, все было уже позади. Обессиленная Галина, закрыв глаза, распласталась на заднем сиденье «Мерседеса», укутанная мужским плащом. У руля сидел перепуганный незнакомец в испачканной кровью белой рубашке. Дрожащими руками он прижимал к груди дорогой пиджак, из которого выглядывало сморщенное личико младенца.
– Как она? – спросила Далила, беспокоясь в основном за подругу. – Мамаша жива?
– Я ничего не знаю, – оцепенело пробормотал мужчина, – я пуповину перерезал перочинным ножом. Посмотрите, пожалуйста, на малыша, – взмолился он. – Ребенок хоть дышит?
– А вы сами, что, не смотрели? – удивилась Далила.
Мужчина поежился:
– Я боюсь. Малыш сначала кричал, когда я его переворачивал и хлопал по попе. Но теперь он молчит. Он не умер? Посмотрите, пожалуйста.
Раздался визг тормозов: из такси вылетел Женька. Следом послышался вой сирены.
– «Скорая» едет, сейчас врачи и посмотрят, – пролепетала Далила, со слезами устремляясь к племяннику. – Жека, я ничего не пойму! Она уже родила! Ребенок молчит! Я боюсь!
Евгений повел себя энергично. С криком «Прорвемся!» он бросился к Галке, нашел ее пульс, констатировал «мама жива» и вырвал младенца из рук коченеющего от страха мужчины.
– И ребенок жив, – сообщил он, вручая сверток Далиле. – Похоже, все обошлось. И врачи сейчас будут.
Действительно, вой сирены стремительно приближался.
Евгений стянул с себя плащ и накинул его на плечи мужчины со словами:
– Так нельзя. Ты, братишка, совсем продрог.
Тот ответил:
– Спасибо, но это нервное. Мне не холодно. Представляете, я резал пуповину перочинным ножом. А голый малыш, такой крохотный, лежал на грязном сиденье. Это чудовищно, – пожаловался он и спросил:
– Неужели они оба после этого выживут? Как вы думаете?
Наконец подъехала «Скорая». Евгений вздохнул с облегчением и, похлопав по плечу незнакомца, сказал:
– А куда они денутся? Человек – зверь живучий. Бабы раньше в поле рожали. Кто хоть родился?
Мужчина изумленно посмотрел на него и виновато признался:
– Даже не знаю. Не понял я. Не до этого было.
Налетели врачи, унесли в машину ребенка, оттеснили Евгения, погрузили на носилки Галину. Все произошло так быстро – Далила и опомниться не успела, как «Скорая», взвыв сиреной, тронулась с места.
– Погодите! – закричала Далила, уцепившись в ручку автомобиля. – А я?
– А кто вы? – строго спросил врач.
– Подруга.
– Не задерживайте нас, поезжайте за нами, но вряд ли сейчас вас пустят в больницу. Приемные часы после обеда.
– Меня пустят, – твердо сказала Далила, бросившись звонить Самохину, своему высокопоставленному клиенту.
Едва отъехала «Скорая», спаситель Галины, вернув Евгению плащ, сорвал с места свой «Мерседес».
– Даже не попрощался, – поразился Евгений, растерянно глядя ему вслед.
– Ему не до нас, он на свадьбу спешит, – сообщила Далила. – Натерпелся ужасов, бедолага, но Галку с ребенком, похоже, спас. А мы даже имя его не спросили. Или ты знаешь? – посмотрела она на племянника.
Евгений только плечами пожал.
– Как же мы так? – удивилась Далила.
– И ему не до нас, и нам с тобой как бы не до знакомств. Ситуация не располагающая. Уже само то, что твоя Галка рожает, удар ниже пояса. А тут еще и способ экзотический: в чужой машине прямо на улице.
– По-другому Галина никак не могла. Иной способ противоречил бы всей ее жизни.
– Ну да, – согласился Евгений. – Зато теперь как в том анекдоте. Доктор: «Рожать будете, как зачинали». Роженица: «Неужели снова в машину, неужели снова ноги в окно?»
Далила отпустила племяннику шутливый подзатыльник и скомандовала:
– Поехали, остряк-самоучка. Самохин сказал, что в больнице нас ждут.
Связи сработали: в больнице их встретил главврач и, строго взглянув на Евгения, попросил:
– Молодой человек на улице пускай подождет. Дал илу он проводил в холл, пообещав сообщить о здоровье младенца и роженицы сразу же, как выяснится, в каком они состоянии.
– Сожалею, но придется вам подождать, – извинился он на прощание.
«Ишь ты, извиняется. Ясное дело, звонил сам Самохин», – удовлетворенно отметила Далила, присаживаясь на диван.
В холле из-за неприемных часов было пустынно. Лишь в кресле под пальмой небрежно развалилась молодая женщина с неестественно рыжими, даже красными волосами.
«Важная птица, раз пустили ее в роддом в эти часы», – догадалась Далила.
Красноволосая была дорого и безвкусно одета, из чего Далила сделала вывод, что над ней поработали продвинутые стилисты. Такие «навороченные» дамочки ей никогда не нравились. Она отвернулась, не собираясь завязывать с ней разговор. Но не тут-то было – Красноволосой в молчании не сиделось.
– Простите, кто у вас здесь рожает? – любезно осведомилась она.
– Подруга, – нехотя ответила Далила. – Уже родила.
– Девочку? Мальчика?
– Если б я знала. За суматохой забыла спросить, а врачи не сказали.
Красноволосую это сообщение мгновенно взбодрило, словно сигнал трубы кавалерийского коня. Она даже покинула свое «эксклюзивное» кресло и пересела на общий диван, поближе к Далиле.
– Вы знаете, – затрещала она, закатывая глаза, – здесь такие врачи!
– Какие? – спросила Далила, смерив задаваку презрительным взглядом.
Та, запнувшись, продолжила:
– Нет, я против них ничего не имею, но Кристина, моя сестра, впервые рожает. Ей здесь не место. Я хотела ее увезти обратно в Москву, а она заупрямилась. Представляете, мы уже десять лет живем в Москве, и вдруг сестрица вышла замуж за питерского, а он не хочет в столицу. Кристина живет в Питере, и даже не в центре, в захолустье каком-то. Полный отстой, – наивно пожаловалась Красноволосая петербурженке Далиле.
– Это ужасно, – саркастично согласилась Далила, окончательно расположив к себе Красноволосую.