Волосы с интервалами свисали вдоль рукавов его одежды, и я спустя мгновение понял, что это, должно быть, скальпы. Один из них был светло-коричневый. Он заметно отличался от остальных, темных, почти черных.
Но самым выдающимся в его внешности было его лицо. Никогда я не видел такого лица. Глаза необычайной яркости горели как в лихорадке. Это единственное сравнение, которое приходит мне на ум. Скулы высокие и округлые, и нос, изогнутый, как клюв. Подбородок старика был тяжелым, квадратным. Линии в изобилии бороздили кожу на его лице, так что назвать их морфинами вряд ли будет верно. Скорее, они напоминают расщелины. С одной стороны на лбу четко выделялся шрам, вероятно, результат какой-нибудь давней битвы.
Индеец ошеломлял своим видом, в котором явственно читалась мудрость, приобретенная с возрастом, и сила. Несмотря на все это, я не почувствовал никакой грозящей мне опасности за все время своего короткого пребывания здесь.
Было очевидно, что я являюсь причиной этого собрания. Я был уверен, что меня пригласили с единственной целью — дать возможность старому вождю поближе взглянуть на меня.
Появилась трубка, и мужчины начали курить. Она была с очень длинным мундштуком, и, насколько я могу судить, табак был крепкий, натуральный. Один я был исключен из числа курящих его.
Я хотел произвести хорошее впечатление, и решил предложить свою собственную сигарету. Вытащив все необходимое, я протянул это старейшине. «Тихий» что-то сказал ему, и тогда вождь, вытянув одну из своих искривленных, высохших рук в мою сторону, взял мешочек с табаком и бумагу. Он тщательно осмотрел их, внимательно взглянул на меня своими полузакрытыми, довольно жестко глядящими глазами и вернул мне мои вещи обратно. Не зная, принято мое предложение или нет, я, тем не менее, свернул сигарету. Старик заинтересовался тем, что я делаю.
Я протянул ему готовую сигарету, и он взял ее. «Тихий» снова что-то сказал, и старый индеец вернул се мне. Знаками «Тихий» попросил меня закурить, и я выполнил его просьбу.
Под пристальными взглядами окружающих я прикурил, а затем выдохнул струю дыма. Не успел я затянутся во второй раз, как старик протянул руку. Я отдал ему сигарету. Сначала он посмотрел на нее с подозрением, а потом затянулся, как это сделал я. И так же как я, он выпустил струйку дыма. Потом он поднес сигарету ближе к лицу.
К моему удивлению, он начал быстро крутить сигарету между пальцев взад-вперед. Тлеющий на конце сигареты огонек упал вместе с табаком, и тот рассыпался. Старик скатал пустую бумажку в шарик и аккуратно положил его в огонь.
Он медленно улыбнулся, и вслед за ним засмеялись все, присутствовавшие в хижине.
Возможно, я был оскорблен, но их смех был так хорош, что я, заразившись общим весельем, тоже рассмеялся.
После этого меня проводили к моей лошади и по выезде из деревни сопровождали примерно с милю, после чего «Тихий» коротко распрощался со мной.
Это и есть краткое описание моего первого визита в индейский лагерь. Я не знаю, о чем они думают теперь.
Мне было приятно снова увидеть Форт Сэдрик. Это мой дом. Однако я ожидаю приглашения еще раз нанести визит моим «соседям».
Когда я смотрю на восточную сторону горизонта, я иногда пугаюсь того, что смогу обнаружить. Вдруг я больше не увижу там столба дыма? Я только могу надеяться, что моя бдительность и мои «переговоры» с дикими людьми о будущих планах тем временем дадут хорошие плоды.
Лейт. Джон Дж. Данбер, США.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
I
Несколько часов спустя после первого визита лейтенанта Данбера, Трепыхающаяся Птица и Десять Медведей вели строго конфиденциальный разговор. Он был кратким и прямо относился к делу.
Лейтенант Данбер понравился старому вождю.