Все знали об опасности. Все племя. Но никто и не помышлял о том, чтобы заговорить на эту тему. И ни один человек не произнес об этом ни слова.
Целый день стройное маленькое тело Стоящей С Кулаком передвигалось по хижине, ничем не выдавая тяжелого груза, лежащего на ее хрупких женских плечах
Ей было двадцать шесть лет.
Почти двенадцать из них она была одной из дакотов.
До этого она была белой и не принадлежала этому племени.
До этого она была… что же было?
Стоило ей только вспомнить о той жизни, что случаюсь крайне редко, как она не могла позволить себе продолжать думать о белых людях. Тогда, по некоторой необъяснимой причине, все вставало у нее перед глазами
— О, да! — думала она, считая себя полноправным членом племени дакотов. — Я помню это. Тогда меня звали Кристина.
Она вспоминала прошлое, и оно всегда было одним и тем же. Это походило на прохождение сквозь старую, призрачную занавеску, и два мира становились одним. Прошлое сливалось с настоящим. Стоящая С Кулаком была Кристиной, а Кристина была Стоящей С Кулаком.
Цвет ее лица с годами изменился — оно потемнело. Вся ее внешность приобрела отчетливо выраженную дикость тех людей, с которыми она теперь жила. Но несмотря на то, что эта женщина дважды рожала, ее фигура оставалась все-таки фигурой белой женщины. И еще ее волосы, которые отказывались расти ниже плеч и не хотели становиться прямыми, имея ярко выраженный каштановый оттенок. И конечно, нельзя не сказать о паре светло-коричневых глаз.
Страх Стоящей С Кулаком сидел в ней глубоко и крепко, и она надеялась, что он когда-нибудь исчезнет.
Белому человеку могло бы показаться несколько странным присутствие белой женщины в этой временной хижине для индианок. И сама Кристина чувствовала себя неуютно в этом месте, потому что мало походила на индианку, несмотря на все годы, проведенные в племени.
Это было ужасное тяжелое бремя, но Стоящая С Кулаком никогда не говорила о нем с кем бы то ни было. Еще меньше она думала о жалобах. Она несла свою ношу молча, с огромной отвагой преодолевая каждый день своей индейской жизни. На то была своя, совершенно определенная причина.
Стоящая С Кулаком хотела оставаться тем, кем она была сейчас, и оставаться там, где находилась.
Она была счастлива.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
I
Десять Медведей окончил Совет, не вынеся никакого решения, но это был не такой уж редкий случай, чтобы можно было назвать его необыкновенным.
Скорее часто, чем редко, Совет оканчивался неопределенно, давая тем самым начало новой фазе политической жизни племени.
Так было и на этот раз. Встав перед выбором, что им делать, люди предпочли предпринимать самостоятельные действия.
II
Ветер В Волосах сильно настаивал на втором плане: спуститься с холма и взять лошадь белого человека, не потревожив его самого. Но на этот раз послать не мальчиков, а мужчин. Совет отклонил и это его предложение, но Ветер В Волосах ни на кого не рассердился.
Он внимательно выслушал все высказанные мнения и вынес свое решение. Решение принято не было, но аргументы, прозвучавшие против, не убедили Ветра В Волосах, что его план был плохим,
Он считался заслуженным воином, и как любой воин, заслуживший уважение, имел неоспоримые права.
Он мог поступать так, как считал нужным.
Если бы совет остался непреклонен, или если бы воин осуществил свой план и сделал бы это плохо, на следующий бы Совет был бы вынесен вопрос о его выходе из племени.
Ветер В Волосах уже принял это во внимание. Совет не был непреклонным — люди просто напились допьяна. А что касается его… отлично… Ветер В Волосах никогда и ничего не делал плохо.