Гапонов дослушал Игоря, не торопясь поднял ногу и вдруг мощно пнул по стулу, на котором Игорь сидел. Стул отпрыгнул на метр и с грохотом опрокинулся. Игорь, мелькнув подошвами кроссовок перед лицом Гапонова, рухнул на спину, ударившись затылком об пол.
Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату ввалился Ванька Симаков.
Весь разговор Игоря с Гапоновым он подслушал. Отличник застал Ваньку возле двери гапоновской комнаты скорчившимся пополам, прилепившим ухо к замочной скважине, с отвердевшим лицом, со скошенными глазами и шевелящейся бородой. Когда в комнате раздался грохот упавшего стула, Ванька моментально разогнулся. Взгляд его из бесконечной пустоты переехал на Отличника.
– Спрячься в кухню от Игоря! – яростно прошептал Ванька, толкнул Отличника в грудь и распахнул дверь.
Отличник, ничего не соображая, вылетел из блока в коридор и юркнул в кухню.
Ванька застал Игоря и Гапонова уже вскочившими и готовыми броситься друг на друга.
– Атас, мужики!.. – закричал он, втискиваясь между ними. – Спокойно, Игорёха, спокойно, – тараторил он, обнимая Игоря за талию и увлекая в сторону. – Все живы, Игорёха, Красная армия победила, Гитлеру капут…
– Ну-ка, пусти!.. – пытаясь вырваться, рычал Игорь.
Гапонов стоял молча. Ванька подтаскивал Игоря к двери.
– Остынь, Игорёха, остынь, кому говорят, – твердил он. – Только мордобоя нам ещё не хватало… Пойди в коридор, успокойся. Мне самому надо с Яном поговорить. Иди, иди, ты уже всё сказал, а мы тебя внимательно выслушали…
Ванька дотащил обалдевшего Игоря до выхода, выпихнул его в блок и сразу захлопнул дверь. Игорь тотчас могуче пнул в неё. Ванька быстро отщёлкнул замок, приоткрыл дверь, выставил в коридор бороду и спросил:
– Долбанулся, что ли?.. – и снова захлопнул.
Приглаживая руками волосы, Ванька, не глядя ни на кого, прошёл в комнату. Гапонов всё так же молча сел на кровать. Из коридора не доносилось ни звука.
– Ну и срач у тебя, Ян, – сказал Ванька, неторопливо поднимая стул и усаживаясь на приличном от Гапонова расстоянии. – Давай поговорим, Ян, как мужик с мужиком. Генерозов, ты, наверное, пописать хочешь?
– Пусь здесь остаётся, – хмуро велел Гапонов.
Ванька заёрзал, доставая сигареты, и закурил.
– Чего с Каминским-то сцепился? – поинтересовался он.
Гапонов тоже медленно закурил.
– Кама на меня залупой пошёл, – спокойно пояснил он.
– И что дальше делать будешь? – осведомился Ванька, стряхивая пепел в ближайший стакан.
– Что хочу, то и буду, – веско ответил Гапонов.
– Не надо, Ян, доставать Каминского, – сердечно попросил Ванька. – Фигня ведь начнётся, сам знаешь.
– А чего мне этот дрищ сделать сможет? Рыпнется – по зубам отгребёт.
– Ты как пацан, честное слово, – поморщился Ванька. – Ну, своротишь ты ему скулу, так ведь выселят за драку.
– Кто выселит? Сам я себя, что ли, выселю?
– Ну, я тебя как друга прошу, – сдался Ванька. – Оставь его.
– А тебе-то чего?
– Он меня выручал, когда мне было хреново, и я за него заступлюсь.
– Да я ротив него ничего не имею, – пояснил Гапонов. – Ну, возбухнул раз от гонора – хер с ним. Он мне не мешает, пусь живёт.
– Так ты к Каравановой не лезь.
– А чем я его хуже? Он имеет, и я хочу. Она же лядь ощажная.
– Во-первых, она не блядь и блядью не была, – начал Ванька.
– Ага, – перебил Гапонов. – С половиной моего курса перекувыркнулась, и целочка, значит? И сам я её по пьяни прищемил, но дано.
– Видишь, это было давно, Ян, – устало возразил Ванька. – И про блядство её – на три четверти враньё. Кому не дала – тот и вонял с досады. А теперь у неё есть постоянный мужик – Каминский, и ты лучше не суйся.
– Токо что мне это Кама вкручивал, терь ты?
– А что мне прикажешь делать? – удивился Ванька. – Я живу вместе с ним, и это меня задевает! К тому же не обломится тебе.
– Может, и обломиса, – многозначительно сказал Гапонов. – Чего это она Каме даёт, а мне не дас? Знаю я этих баб, замуж она хочет, вот и держиса за этого мудозвона. Зесь, в ощаге, эту лядь никто больше, кроме него, не возьмёт, а ей дано пора. Ещё один аборт – и она уже рожать не сможет, кому такая нужна будет? Тем более, если здесь, в ощаге, она мужика не заведёт, её затрахают насмерть.
– Даже если и так, – разозлился Ванька, – Каминский-то берет её в жёны!
– А я, может, тоже на ней бы жениса, – ухмыльнулся Гапонов.
Ванька в изумлении присвистнул.
– А что? – довольный произведённым эффектом, сказал Гапонов. – Баба она хорошая, на рожу красивая и в постели ток знает. За мужа держаса будет, хозясвенная, самосоятельная. А лядовать начнёт – успокою.
– И ты думаешь, что если она тебе поверит, что ты на ней женишься, так сразу тебе и даст? А потом её под зад коленом?
– Сразу и дас, – согласился Гапонов. – А потом видно будет.
– Всё равно не даст, Ян, – сказал Ванька. – Не поверит.
– Каме верит, а мне не поверит?
– Мне не объяснить тебе, но положись на моё слово. – Ванька помотал головой, раздумывая. – Я её лучше, чем ты, знаю и точно говорю: не поверит. Не даст.
– Ну, это я без тя разберусь, – спокойно ответил Гапонов.
Оба они замолчали.
– Слушай, Ян, – с трудом начал Ванька. – Я тебя как друга хочу попросить: выбрось ты всё это из головы. Ни к чему хорошему это не приведёт. Отстань от них обоих, Ян.
– Пошёл ты на хер со своими просьбами, – отрезал Гапонов.
Ванька поднял на него взгляд.
– Не надо так говорить мне, Ян, – вкрадчиво произнёс он. – Я с тобой пока по-человечески беседую, как с другом, и зла не хочу.
– Да я сам о себе позабочусь, Ванька.
– Что же ты тогда о себе не позаботился, когда зимой тебя менты загребли? Кто тебя отмазывал, может, помнишь? А когда из техникума тебя плющить приходили, кто ещё из наших за тебя вышел, а? Или тот случай с Вьюшковой – припомни, кто тогда всё замял?
– А чего ты мне это в лаза тычешь? – разозлился Гапонов. – Я тя просил тогда, что ли?
– Нет, не просил, я тебе как другу помогал.
– Ну, помог, и спасибо. Что терь, мне те за это сю жись ноги целовать?
– Обойдусь без поцелуев. Ты лучше отстань от Каравановой.
– Не лезь не в своё дело, Ванька, я те уже сказал.
– А ведь тогда, Ян, я тоже не в своё дело лез.
– Ну что за на фиг, лядь! – в сторону сказал Гапонов. – Ты долбанутый, что ли, ни хера не понимаешь?
– Всё я понимаю, Ян, – медленно ответил Ванька. – И то, что ты из-за стояка своего Каравановой жизнь поломаешь, – тоже понимаю. Тебе других баб мало, что ли?
– Своих баб считай, Симаков. Ты меня уже достал.
– Дай ты ему в рыло, Ян, – со своей кровати предложил Генерозов. – Видно ведь, чего ему от тебя надо.
– Зажми щель, Говнорезов, – не оглядываясь, сказал Ванька.
– Ах ты… – приподнимаясь, начал Генерозов.
Ванька развернулся на него, взял со стола за горлышко бутылку и вдруг швырнул её в стену над головой Генерозова. Бутылка лопнула, просыпавшись вниз, и Генерозов вжался в койку.
– Я за такую фигню сечас вышвырну тя осюда, Симаков, – спокойно предупредил Гапонов.
– Шакалов своих прижать не можешь, а меня выбросить намылился? – Ванька со злой улыбкой глядел на Гапонова. – Я ещё не договорился с тобой. Если ты добром отстать не хочешь, давай посчитаемся. С тебя должок и за технарей, и за Вьюшкову, и за ментов. Давай расплачиваться. Баш на баш – и разойдёмся.
– Да ты сам у меня в долгах по уши, – усмехнулся Гапонов. – Еси б не я, тя за пьянку дано уж выперли бы из ощаги. Не начинай лучше, Ванька, кто кому дожен. Зесь я хозяин.
– У меня нету хозяев, Гапонов. Учти, если ты снова начнёшь под Караванову клинья подбивать, у тебя не с Каминским – сперва со мной разборки будут.
– Хер с пробором я на тя, Симаков, положил, понял?
Ванька надул щёки и медленно выпустил воздух.
– Последнее предупреждение, Гапонов. Я тебя долго уламывал, уговаривал, просил… Не заставляй меня к крайнему средству прибегать. Ведь потом сам себе яйца вырвешь.
– Зец, как ты мне надоел. – Гапонов, глядя на Ваньку, плюнул на пол и встал. Постояв перед Ванькой, качаясь с носков на пятки, он пошёл к двери, отпер её и открыл. Затем он вернулся к Ваньке, встал около него и вдруг схватил его за шкирку, свалил со стула на колени и рванул к выходу.
– Пошёл осюда, гондон дырявый! – взревел он.