И тут, совершенно неожиданно, это произошло. Возможно, сыграл шутку свет, косыми лучами прорезавший тень, но ей показалось, что отец повернул голову в ее сторону, совсем чуть-чуть. «Кажется, я никогда раньше не произносила в его присутствии имя Альмалика», – внезапно подумала Джеана.
Она быстро продолжила:
– Хусари должен был оказаться в их числе, отец. Вот почему он сегодня утром хотел побыстрее вызвать меня. Он надеялся, что сможет явиться в замок. Теперь он – единственный, кто не был убит. И, возможно, мувардийцы придут за ним. В город сегодня прибыло пятьсот новых воинов. Поэтому я распорядилась привести его сюда. Велас сейчас его доставит, замаскированного. Я спросила у мамы разрешения, – прибавила Джеана.
На этот раз никакой ошибки. Исхак заметно повернул голову к ней, словно помимо воли притянутый услышанным. Джеана почувствовала, что готова расплакаться. Она сглотнула, борясь со слезами.
– Хусари выглядит… другим, отец. Я его едва узнаю. Он спокоен, почти холоден. Он в гневе, отец. Он собирается сегодня ночью покинуть город. Ты знаешь, зачем? – Она рискнула задать вопрос и ждала, пока не увидела слабое, вопросительное движение его головы, а потом ответила: – Он сказал, что собирается уничтожить Картаду. – Она вытерла предательскую слезу. Четыре года она произносила в этой комнате монологи, а теперь, когда она собирается покинуть дом, отец наконец-то показал, что заметил ее присутствие.
– Я решила уйти вместе с ним, отец, – сказала Джеана.
Она наблюдала. Никакого движения, никакого знака. Но потом медленно его голова снова отвернулась, явив профиль, который Джеана видела все эти годы. Она снова с трудом сглотнула. Это тоже был ответ, в своем роде.
– Я не думаю, что останусь с ним, я даже не знаю, куда он собрался и каковы его планы. Но почему-то после этого дня я просто не могу делать вид, будто ничего не произошло. Если Хусари мог решить бороться с Альмаликом, я тоже могу.
Вот. Она сказала это. Это произнесено. И, произнеся это, Джеана обнаружила, что больше ничего не может добавить к сказанному. Она все-таки заплакала и теперь вытирала слезы.
Джеана закрыла глаза, чувства захлестнули ее. До этого момента можно было делать вид, что она собирается предпринять не больше того, что много раз предпринимал ее отец: уехать из Фезаны, работать по контрактам и набираться опыта по всему миру. Если лекарь хотел заработать себе репутацию, так и полагалось поступать. Заявить о мести правителю означало выбрать совершенно иной путь. И к тому же она женщина. Ее профессия могла обеспечить ей определенную степень безопасности и уважения, но Джеана раньше уже жила и училась за границей. Она знала разницу между путешествиями по миру Исхака и его дочери. Она четко сознавала, что может никогда не вернуться в эту комнату.
– Во-и Ве-а-ха о-бой.
Джеана широко распахнула глаза. То, что она увидела, ее ошеломило. Исхак повернулся в кресле и смотрел на нее. Его лицо исказилось от усилий, пустые глазницы уставились на то место, где, как он знал, она сидела. Джеана резко поднесла ладони ко рту.
– Что? Папа, я не…
– Во-и Ве-ах-а!
Непонятные звуки были полны боли и нетерпения.
Джеана вскочила со стула и упала на колени на ковер у ног отца. Схватила его руку и впервые за четыре года почувствовала сильное ответное пожатие. Он крепко стиснул ее пальцы.
– Прости меня, прости. Еще раз, я не понимаю! – Ее трясло, сердце ее разрывалось. Он пытался говорить членораздельно, все его тело корчилось от усилий и досады.
– Ве-ах! Ве-ах! – Он отчаянно сжимал ее руки, ожидая понимания, словно само напряжение могло сделать трагически изуродованные слова ясными.
– Он говорит вам, чтобы вы взяли с собой слугу, Веласа, Джеана. При данных обстоятельствах это мудрый совет.
Джеана вскочила, словно ее ужалили, и обернулась к окну. Потом застыла на месте. Вся кровь отхлынула от ее лица.
На широком подоконнике, согнув колени и обхватив их руками, сидел боком и спокойно смотрел на них Аммар ибн Хайран. И конечно, если он здесь, они погибли, потому что он привел с собой…
– Я один, Джеана. Я не люблю мувардийцев.
Она старалась взять себя в руки.
– Не любите? Просто позволяете им совершать вместо вас убийства? Какое отношение имеет к этому любовь? Как вы сюда попали? Где… – Она осеклась, как раз вовремя.
Кажется, это не имело значения.
– В этот самый момент Хусари ибн Муса, должно быть, приближается к воротам квартала киндатов. Он переодет в костюм ваджи, если вы в состоянии это себе представить. Эксцентричный маскарад, я бы сказал. Хорошо, что с ним Велас, не то его никогда бы не впустили сюда. – Аммар улыбнулся, но в его глазах было странное выражение. – У вас нет оснований мне верить, но я не имею никакого отношения к тому, что произошло сегодня днем. И принц тоже.
– Ха! – отозвалась Джеана. Это было самое остроумное, на что она была в тот момент способна.
Он снова улыбнулся. На этот раз она узнала выражение его лица: таким оно было утром.
– Полагаю, я получил подобающий отпор. Должен ли я теперь выпасть из окна?
И именно в этот момент произошло самое неожиданное для Джеаны событие этого ужасающего дня. Она услышала сдавленный, задыхающийся звук за своей спиной и в ужасе обернулась.
И через мгновение поняла, что слышит смех отца.
Аммар ибн Хайран аккуратно спрыгнул с подоконника и мягко приземлился на покрытый ковром пол. Прошел мимо Джеаны и остановился перед тяжелым креслом ее отца.
– Исхак, – мягко произнес он.
– Аммар, – ответил ее отец почти четко.
Убийца последнего халифа Аль-Рассана опустился перед ним на колени.
– Я надеялся, что вы вспомните мой голос, – сказал он. – Вы примете мои извинения, Исхак? Я должен был прийти сюда давным-давно и, уж конечно, не таким путем, испугав вашу дочь и без разрешения вашей жены.
Вместо ответа Исхак протянул руку, и ибн Хайран взял ее. Он был без перчаток и колец на пальцах. Джеана испытывала такое изумление, что не могла даже начать формулировать свои мысли.
– Мува-аи? Ч-о-о слу-у?
Голос ибн Хайрана звучал серьезно.
– Альмалик – коварный человек, я думаю, вам это известно. Очевидно, он хотел приструнить Фезану. А также внушить кое-что принцу. – Он помолчал. – И мне тоже.
Джеана обрела голос:
– И вы действительно не знали об этом?
– Какой мне смысл вас обманывать? – отчетливо проговорил ибн Хайран, не глядя на нее.
Джеана вспыхнула, поняв, что это правда. Какое ему дело до того, что она думает? Но в этом случае возникал еще один очевидный вопрос, а она была не слишком настроена выслушивать отповеди от человека, проникшего в их дом через окно.
– Зачем же тогда вы здесь?
На этот раз он оглянулся.
– По двум причинам. Вы можете угадать одну из них.
Краем глаза Джеана заметила, как ее отец медленно кивнул.
– Простите меня. Я сейчас не расположена играть в отгадки, – она постаралась произнести это язвительным тоном.
Лицо ибн Хайрана осталось невозмутимым.
– Это не игра, Джеана. Я здесь для того, чтобы Хусари ибн Мусу сегодня вечером не убили мувардийцы и чтобы женщина-лекарь, возможно, более отважная, чем умная, которая помогает ему сбежать, также пережила эту ночь.
Джеане внезапно стало холодно.
– Значит, они придут за ним?
– Разумеется, придут. Список приглашенных гостей известен, а некоторые мувардийцы умеют читать. Им приказали казнить всех людей из списка. Вы думаете, они откажутся от удовольствия убить даже одного, рискуя вызвать гнев Альмалика в случае неудачи?
– Они пойдут в дом ибн Мусы?
– Если уже не пришли туда. Вот почему я опередил их. Хусари уже ушел вместе с Веласом. Слуг и рабов отослали в их спальни, за исключением управляющего, которому, очевидно, доверяли. Ошибка. Я спросил у него, где его хозяин, и он сказал мне, что тот только что ушел, переодетый в платье ваджи, вместе со слугой лекаря.