Плоский высокогорный ландшафт плато не изменился, на нем не было никаких пограничных знаков, но к вечеру следующего дня старый Лайн Нунес громко произнес, ни к кому в отдельности не обращаясь:
– Мы уже в Аль-Рассане.
Три дня спустя, ближе к закату, дозорные заметили вдали реку Таварес, а вскоре после этого Альвар впервые увидел башни и стены Фезаны, стоящие в северной излучине реки. В свете заходящего солнца они имели цвет меда.
Лудус первым заметил нечто странное. Поразительное количество стервятников кружилось и парило над рекой у северной стены города. Альвар никогда не видел ничего подобного. Их там были тысячи.
– Так бывает на поле боя, – тихо произнес Мартин. – Я имею в виду, когда битва закончилась.
Лайн Нунес прищурился, чтобы лучше видеть, и через мгновение повернулся и вопросительно посмотрел на Капитана. Сэр Родриго не слез с коня, поэтому никто из них не сделал этого. Он долго смотрел на далекую Фезану.
– В реке плавают мертвецы, – наконец произнес он. – Мы сегодня заночуем здесь. Я не хочу подходить ближе или вступать в город, пока мы не узнаем, что случилось.
– Хотите, я возьму двоих или троих солдат и попытаюсь выяснить? – спросил Мартин.
Капитан покачал головой.
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Сегодня ночью мы разведем хороший костер. Удвой число дозорных, Лайн, но я хочу, чтобы ашариты знали, что мы здесь.
Некоторое время спустя, после вечерней трапезы и закатной молитвы о благополучном путешествии бога в ночи, они собрались вокруг костра. Мартин играл на гитаре, а Лудус и Бараньо пели под сверкающими звездами.
Вскоре после того как на востоке взошла почти полная белая луна, три человека открыто въехали в их лагерь.
Они слезли со своих мулов, дозорные отвели их в круг света от костра, и тогда музыка и пение прекратились, а Родриго Бельмонте и его всадники узнали, что произошло в Фезане в тот день.
Глава III
В конце дня из спальни Хусари ибн Мусы они услышали вопли на улицах. Послали раба узнать, в чем дело. Тот вернулся с пепельно-серым лицом и принес страшную новость.
Ему не поверили. Лишь после того как друг ибн Мусы, тоже купец, но менее процветающий, что, по-видимому, спасло ему жизнь, прислал своего слугу с тем же известием, прятаться от реальности стало невозможно. Все, кто отправился в замок этим утром, погибли. Обезглавленные тела плыли по крепостному рву и вниз по течению реки, становясь добычей кружащих птиц. Очевидно, деятельный правитель Картады решил, что только таким способом можно полностью покончить с угрозой восстания в Фезане. За вторую половину дня практически все влиятельные фигуры, еще остававшиеся в городе, были устранены.
Пациент Джеаны, торговец шелком, любитель роскоши, который, как ни трудно в это поверить, должен был оказаться среди трупов во рву, лежал в постели, закрыв глаза рукой, дрожащий и обессиленный после выхода почечного камня. Стараясь, хоть и не слишком успешно, справиться с собственными бурлящими чувствами, Джеана пристально наблюдала за ним. Как всегда, ее убежищем стала профессия. Тихим голосом, радуясь тому, что он ей пока повинуется, она велела Веласу приготовить еще снотворного. Но ибн Муса ее удивил.
– Пожалуйста, больше не надо, Джеана. – Он опустил руку и открыл глаза. Голос его звучал слабо, но четко. – Я должен быть в состоянии ясно мыслить. За мной могут прийти. Тебе лучше покинуть этот дом.
Джеана об этом не подумала. Он был прав, разумеется. Не существовало причин, по которым кровожадные наемники Альмалика позволили бы случайной болезни уберечь от них голову Хусари. А что касается лекаря – женщины-киндата, которая так некстати не пустила его во дворец…
Джеана пожала плечами. «Куда бы ни дул ветер, дождь прольется на киндатов». Она встретилась взглядом с Хусари. И увидела на его лице пугающее выражение, нарастающий ужас. Джеана подумала о том, как выглядит она сама, усталая и измученная после почти целого дня в этой жаркой и душной комнате, а теперь пытающаяся справиться с тем, о чем они узнали. С этой резней.
– Не имеет значения, останусь я или уйду, – ответила она, снова удивившись спокойствию собственного голоса. – Ибн Хайран знает, кто я, помните? Это он привел меня сюда.
Странно, но в глубине души ей все еще не хотелось верить, что именно Аммар ибн Хайран организовал и осуществил это массовое убийство невинных людей. Она не могла бы объяснить, почему это важно для нее: он – убийца, об этом знает весь Аль-Рассан. Имеет ли значение, что убийца обходителен и остроумен? Что он знает, кем был ее отец, и хорошо отозвался о нем?
У нее за спиной Велас тихо и деликатно кашлянул, что означало: ему надо сказать ей нечто срочное. Обычно так он выражал свое несогласие с ее мнением. Не оглядываясь на него, Джеана произнесла:
– Я знаю. Ты считаешь, что нам надо уйти.
Седой слуга, который до нее служил ее отцу, произнес своим как всегда приглушенным голосом:
– Я считаю, что почтенный ибн Муса дает мудрый совет, доктор. Мувардийцы могут узнать от ибн Хайрана, кто ты, но у них нет особых причин тебя преследовать. Но если они придут за господином ибн Мусой и найдут нас здесь, твое присутствие их спровоцирует. Господин ибн Муса скажет тебе то же самое, я уверен. Они из племен пустыни, госпожа. Они нецивилизованные люди.
Теперь Джеана резко обернулась, понимая, что срывает свой гнев и страх на самом верном друге, и не в первый раз.
– Так ты предлагаешь мне бросить пациента? – резко спросила она. – Это я должна сделать? Какой цивилизованный поступок с нашей стороны.
– Мне уже лучше, Джеана.
Она снова повернулась к Хусари. Тот с трудом сел на постели.
– Ты сделала все, чего можно требовать от лекаря. Ты спасла мне жизнь, хоть и не так, как мы ожидали. – Поразительно, он даже сумел иронически улыбнуться. Но эта улыбка не коснулась глаз.
Голос его теперь звучал тверже и более резко, чем когда-либо прежде. Джеана подумала, не пострадал ли рассудок торговца после навалившегося на него ужаса: возможно, такая перемена в поведении была реакцией на потрясение. Отец смог бы это определить и сказать ей.
«Отец, – подумала она, – больше никогда мне ничего не скажет».
Весьма вероятно, что мувардийцы придут за Хусари, что они действительно заберут и ее, если найдут здесь. Племена из Маджрита не знакомы с цивилизацией. Аммару ибн Хайрану хорошо известно, кто она такая. Альмалик Картадский отдал приказ устроить эту резню. И Альмалик Картадский сделал с ее отцом то, что сделал. Четыре года назад.
В жизни бывают такие моменты, когда все сдвигается, меняется, когда разветвляющиеся дороги ясно видны, когда человек делает выбор.
Джеана бет Исхак повернулась к своему пациенту.
– Я не оставлю вас здесь одного ждать их прихода.
Хусари снова улыбнулся.
– Что ты сможешь сделать, дорогая? Предложить воинам снотворное, когда они придут?
– У меня есть для них кое-что похуже, – загадочно ответила Джеана, но его слова заставили ее задуматься. – А чего хотите вы? – спросила она. – Я слишком спешу, простите. Может быть, они уже насытились. И никто не придет.
Он решительно покачал головой. Снова она отметила перемену в его поведении. Она знала ибн Мусу очень давно, но никогда не видела его таким.
– Полагаю, это возможно. Меня это мало волнует. Я не намерен ждать, чтобы выяснить. Если я хочу исполнить свой долг, мне в любом случае придется покинуть Фезану.
Джеана заморгала:
– И в чем состоит ваш долг?
– Уничтожить Картаду, – ответил пухлый, ленивый сибарит, торговец шелком Хусари ибн Муса.
Джеана во все глаза смотрела на него. И это тот самый человек, который любил хорошо прожаренное мясо, потому что не терпел вида крови во время еды. Его голос звучал так же спокойно и равнодушно, как тогда, когда он при ней обсуждал со своим торговым представителем страховку партии шелка перед отправкой его за море.