— И для чего она? — Мэль с некоторой опаской следил за туманной змеей.
— Дублирует мою, — Тонгил поднял руку, показывая тонкий серый браслет на запястье. — Чтобы знать, где ты и что с тобой. Кроме того, тень послужит тебе дополнительным оружием.
— Она мне подчинится?
— Да.
Все еще сомневаясь, полуэльф протянул руку и позволил тени обвиться вокруг запястья. Прикосновения ее напомнили шершавое тепло змеиного тела.
— С чего это ты надумал?
Маг криво усмехнулся:
— Я как-то вдруг осознал: самое уязвимое место сейчас — ты. Учитывая все, что знаешь…
— …достаться врагам мне нельзя, — продолжил за него Мэа-таэль, касаясь ставшей материальной тени. На ощупь браслет оказался теплым. — Особенно достаться живым.
— Учитывая все, что ты обо мне знаешь, — с нажимом повторил Арон. — Тебя следует беречь, как зеницу ока. И даже тщательней. Ты сейчас — моя память.
— Точно, — после короткой паузы согласился полуэльф, легонько щелкнул ногтем по пластине браслета. — Твоя память, — усмехнулся. — Всегда приятно чувствовать себя нужным.
— Мэль… — начал Тонгил, потом остановился, словно не зная, что сказать.
— Я все понимаю, Арон, — вздохнул полукровка. — Даже странно, что столько лет ты не пытался надеть на меня поводок.
— Это временно, — напряженно сказал маг. — Как только ситуация изменится…
Мэа-таэль согласно кивнул, но пальцы правой руки продолжали теребить серый браслет.
* * *
Старый шаман готовился ко сну, когда ощущение знакомого присутствия заставило его шагнуть к двери за пару мгновений до стука.
— Еще среди ночи ты ко мне не приходил, — проворчал старик неодобрительно.
— Не сердись, дед, — примиряюще отозвался внук. — Я на минуту. Вот, — полуэльф протянул ему два толстых свитка. — Запечатанный передай Наи-таэль, а второй тебе.
Шаман нахмурился:
— Думаю, ты увидишь сестру раньше меня.
— Может и так, — согласился его внук. — А может и нет, — потом порывисто обнял старика. — Спасибо за все, дед! — и, сунув свитки, выскользнул в ночь прежде, чем шаман успел сказать хоть слово.
Вполголоса ругаясь, старик запер дверь, потом подошел к столу с яркой масляной лампой и некоторое время разглядывал свиток, предназначенный ему. Душу скребло нехорошее предчувствие.
Когда шаман развернул длинный лист, его пальцы дрожали.
« Сегодня Тонгил надел на меня «поводок» из тени. Этот артефакт передает хозяину, где я, что делаю и говорю. Поэтому — письмо.
Первое и самое главное. В ближайшие дни я собираюсь нарушить клятву служения. Если Тонгил узнает об этом, мои часы сочтены. Наверное, дед, сейчас ты называешь меня глупым самоубийцей. Обещаю: сделаю все, чтобы выжить. Но если все же Тонгил меня убьет, по древним законам у семьи нет ни права, ни обязанности принимать на себя долг крови. Пожалуйста, дед, передай это всем: Тонгил нельзя называть кровником.
Второе. Венд ар-Син жив. Мне донесли, что он здесь, в Радоге. Тонгил наложил на него проклятие, но не сказал, какое. Найди Венда и реши сам, достаточное ли это наказание за то, что он сделал с нашей семьей.
И последнее. Я бы попросил тебя молиться за меня Многоликому, но уверен, что Владыка предпочтет помочь не мне, а магу, своему давнему любимцу. Ты знаешь, он всегда благоволил Тонгилу. Поэтому, дед, прошу у тебя об обратном: пока все не разрешится, не обращайся к Владыке. Но если ты знаешь ритуал дарования удачи, то она бы мне не помешала».
— В какое сумасшествие ты влез, глупый мальчишка? — прошептал старик, комкая в костлявых пальцах бумагу. Потом зажег свечу, скормил пламени послание внука и тщательно растер получившийся пепел.
Свет в доме старого шамана горел до самого утра…
* * *
Слуга уже приготовил доспехи и одежду и теперь терпеливо ждал. Этот коренастый молчаливый степняк был один из немногих во владениях Тонгила, преданный полуэльфу лично. Один из немногих, но не единственный.
Мэа-таэль в очередной раз прокрутил в голове главные пункты планов, пытаясь, пока не поздно, найти и исправить возможные недочеты, а пальцы правой руки тем временем по собственной воле протянулись к браслету на левом запястье, коснулись, отдернулись, коснулись вновь. Прошло больше шести часов в тех пор, как Тонгил надел на него «поводок», но браслет до сих пор ощущался теплым, живым.
Почему сегодня — вновь задался полукровка вопросом. Почему именно сегодня? Неужели так сработало чутье мага? Он что-то подозревает? Не уверен до конца и ждет подтверждения? Или знает и решил поиграть напоследок? Ничего из того, что Мэль знал о Тонгиле, не подсказывало правильного ответа. Возможен был любой вариант, абсолютно любой.
Если бы не «поводок», Мэль не стал бы писать прощальных писем. Все запланированные действия были продуманы многократно, рассчитано и проверено все, что только можно рассчитать и проверить. Арон не должен был заподозрить его. Не должен был . Кто-то выдал? Или случайно проговорился о том, что позволило магу заподозрить? Или — все же вмешалось чутье Тонгила?
Успех задуманного Мэа-таэль оценивал как девяносто из ста, и среди немногих шансов на неудачу главную роль он отводил именно чутью мага. Слишком хорошо полуэльф помнил, как однажды Арон заявил, что может без всякой магии определить, отравлено ли вино в бокале, и даже подначивал проверить.
«Это вот здесь, — сказал маг тогда, ткнув себя в район солнечного сплетения, — здесь оно сидит, мое чутье. Ты не поверишь, сколько раз оно меня спасало. Если бы не оно, моими могилами можно было бы полкладбища заставить. И это не Сила, это другое».