Устав, Виктор к восьми вечера вернулся на вокзал.
С нулевым результатом, если не считать обеда в невзрачной кафе-стекляшке на Старом Арбате стоимостью в половину сэкономленной на гостинице суммы.
Накупил в дорогу московских газет, выпил вокзального растворимого кофе. Забрал сумку из камеры хранения и поплелся потихоньку на платформу, с которой должен был уходить его поезд.
Поезд только-только подали. Проводник ближайшего вагона обтирал тряпкой вертикальную ручку двери.
Вагон Виктора еще стоял закрытым. Виктор опустил сумку у ног и терпеливо ждал. Ему ужасно хотелось как можно скорее покинуть эту платформу, этот город. Оттолкнуться от него железными колесами поезда и покатить домой, к жене Ирине, к малой, к ночному кухонному окну и замершей за его стеклом неподвижности мира. Настроение было паршивое. Было жаль потраченного времени, было заранее стыдно за бесполезность поездки, которую он сам придумал. Даже перед невидимым Георгием было заранее стыдно. Он, наверно, прочитает ему еще одну лекцию по мобильному. У него неплохо получается. И попробуй возрази человеку, которого никогда в глаза не видел и у которого голос доброго, но строгого пэтэушного мастера!
Дверь в вагон наконец открылась. По ступенькам с тряпкой в руке спустилась толстая проводница-блондинка. Пройдясь небрежно тряпкой по ручке, она бросила ее в тамбур. Повернулась лицом к Виктору.
Виктор достал билет, протянул проводнице.
Она, взглянув, сразу сунула билет в кожаную книжицу с карманчиками.
– Занимайте свое место!
Виктор с облегчением зашел в купе. Уселся у грязного, давно не мытого окна, через которое вряд ли можно было что-то разглядеть. Разве что различить: день там за окном или ночь.
В вагоне было неестественно тихо. Поезд отходил через двадцать пять минут.
Виктор думал сначала переодеться в спортивный костюм, лежавший в сумке, но решил обождать. Лень было двигаться.
И вдруг шаги по вагонному коридору, спешащие, целеустремленные.
В открытом проеме двери его купе остановился высокий светловолосый мужчина лет сорока. Черные брюки и темно-зеленая рубашка с длинными рукавами. Посмотрел на Виктора приветливо, улыбаясь.
– Виктор Семенович?
– Да. – Виктор кивнул.
– Что ж вы уже уезжаете? Вы же приехали поговорить кое с кем… Пойдемте, машина ждет…
Виктор изумленно смотрел на этого раскованного улыбающегося человека. Дыхание от неожиданности сперло. В голове беспомощно суетились мысли в поисках выхода из этой ситуации.
– У меня же билет на сегодня… на этот поезд…
Человек в проеме купейной двери отрицательно помотал головой и протянул Виктору другой билет.
– У вас поезд завтра вечером, и совершенно нормальный поезд. СВ на одного…
Виктор взял билет, тупо посмотрел на него. Увидел, что действительно на завтра и действительно СВ. Поднял глаза на светловолосого незнакомца.
– Берите-берите вашу сумку, – сказал тот вежливо. – Нам еще ехать не меньше часа, потом ужинать. Когда же спать?
За вежливой улыбкой светловолосого незнакомца Виктор ощутил силу, которой по крайней мере в этот момент надо было подчиниться. Кроме того, появление этого человека давало определенную надежду на хотя бы какую-то информацию, то есть в любом случае он уедет отсюда завтра, что-то узнав.
Виктор пристально посмотрел светловолосому в глаза. А тот все улыбался. И глаза его улыбались приветливо, почти радостно.
Виктор взял из-под стола сумку. Встал.
Черная «Волга» с затемненными стеклами – Виктор еще ни разу не видел этой модели – летела по какому-то проспекту. Виктор один сидел на заднем сиденье, а на передних расположились светловолосый мужчина и невзрачного вида водитель.
23
Ник проснулся вечером около десяти. По телевизору шел какой-то немецкий фильм. Сахно в номере не было.
Без Сергея, конечно, Нику было спокойнее. Он даже рад был отсутствию своего напарника. Но в то же время какое-то ощущение абстрактного долга, подсознание бывшего офицера теребили его, беспокоили, легонько покалывали тонкой иглой, вызывая несильное раздражение. Где Сахно?
Мысли об ужине потихоньку оттеснили мысли о напарнике. Бодрость требовала подкрепления, еды.
Ник спустился в фойе, увидел стеклянную дверь в гостиничный ресторан.
Внутри сидел один прилично одетый старик и пил пиво из тяжелого керамического бокала.
Оглянувшись на вошедшего Ника, он опустил бокал на столик и поднялся, приветливо улыбаясь. Подошел. Спросил по-немецки, что он может предложить гостю.
Ник в конце концов понял, что старик этот – или официант, или что-то в этом роде.
– Повар работает до десяти, – объяснил он Нику. – Но у нас кое-что из горячего осталось, могу подогреть в микроволновке…
Простота и домашность этого заграничного заведения обезоружили Ника. Из предложенного стариком к подогреванию он выбрал какую-то особую сардельку и жареный картофель. По совету старика взял к этому бокал пива.
Уселся за столик.
Старик минуты через три принес весь заказ и пожелал приятного аппетита. Сам вернулся к своему недопитому пиву.
Снова тишина заполнила пространство вокруг Ника. Он почувствовал себя в вакууме, словно отрезанным от пространства, индивидуально запакованным, как костюм химической защиты, который почему-то приходилось таскать во все командировки.
Мысли перескочили на пространство, от которого Ник оказался «отрезанным». Они словно оторвались от головы и полетели в Саратов, к Татьяне и Володьке. Они, наверно, грустят. Получили от него телеграмму. Ничего не поделаешь, придется и им смириться, как пришлось ему. Светлое новое будущее немного отодвигается. Это так естественно для всей бывшей и нынешней Советской страны. В ней всегда все хорошее отодвигалось на позже. Теперь все хорошее отодвигается на позже отдельно в каждой из отвалившихся бывших республик. Это не значит, что хорошее не наступит. Это значит, что за все хорошее надо платить. И теперь, во времена молодого славянского капитализма, хорошее, надо понимать, сильно подорожало. Даже ожидание светлого будущего подорожало. А раньше все было бесплатным…
Пиво показалось Нику слабым, а сарделька понравилась. Она оказалась щедрого размера.
Тишину нарушил длинный звонок. Старик встрепенулся. Вышел за стеклянные двери ресторана в фойе. В мягком свете фойе Ник увидел, как старик открывал кому-то дверь в гостиницу. Потом вернулся в ресторан.
Следом за стариком в ресторан заглянул негр в строгом темном костюме с галстуком, обвел зал озадаченным взглядом и ушел.
«Значит, гостиница на ночь закрывается», – понял Ник и улыбнулся, подумав о том, что Сергей не сможет сейчас пройти наверх в номер незамеченным.
Через полчаса, когда бодрость, потраченная на поздний ужин с пивом, начала уступать место усталости, гостиничный старик подошел к Нику и объяснил, что должен закрыть ресторан.
– Нет-нет, пиво еще можно взять и пить в фойе, – добавил он, опасаясь неудовольствия гостя. – Это ресторан надо закрыть в одиннадцать, иначе местные власти оштрафуют. У нас дешевая лицензия…
24
На летней веранде большого дачного дома был накрыт щедрый стол. Над столом висела лампа с соломенным абажуром, разливавшая вокруг нежный желтый свет. Свет лампы порождал блик на гладком металлическом теле черной «Волги», стоявшей перед высоким порогом. За «Волгой» затормозила еще одна машина, только что въехавшая на территорию этого подмосковного «заповедника». Виктор так и не разобрался, что это за машина. Усталость и темнота не позволяли определить марку.
Теперь они сидели за круглым столом. Их было трое – Виктор, Рефат и толстенький водитель второй машины, представившийся «просто Юрой».