— Ты продержался среди людей дольше, чем я думал.
— Я пил кровь одного из своих лучших друзей! И чуть не укусил свою сестру.
— Легко отделался, — заметил он. — Многие вампиры успевают убить кого-нибудь из близких, прежде чем поймут, что обречены;
— Значит, пути назад нет? — печально, спросил я. — Никакого волшебного зелья, которое превратило бы меня обратно в человека? Или хотя бы сделало так, чтобы я не бросался на людей?
— Единственное, что может тебя остановить, это старый добрый кол в сердце.
— Что ж, — вздохнул я, — мне это не по душе, но, видимо, у меня нет выбора. Я — ваш. Я больше не убегу. Делайте со мной, что хотите.
Мистер Джутинг медленно кивнул.
— Можешь мне не верить, но я знаю, что ты сейчас чувствуешь. И мне тебя жалко. — Он покачал головой. — Но другого пути нет. Пора работать, больше нельзя терять времени. Идем, Даррен Шэн. — сказал он, протягивая мне руку. — Надо еще многое сделать, прежде чем ты займешь место помощника вампира.
— Что сделать? — удивился я.
— Ну, во-первых, — он нехорошо улыбнулся, — тебя надоубить!
ГЛАВА 29
Впереди были мои последние выходные, и я мысленно со всем прощался. Я наведался в библиотеку, в бассейн, в кино, на стадион, прогулялся по любимым скверам — хотелосьеще раз побывать там, где я провел так много времени. Кое-куда я сходил с мамой и папой, кое-куда — с Томми Джонсом и Аланом Моррисом. Я был бы рад попрощаться и со Стивом, но не отважился посмотреть ему в глаза.
Иногда мне казалось, что за мной кто-то следит. По спине пробегали мурашки, я резко оборачивался — и каждый раз никого. В конце концов я решил, что просто перенервничал и нечего обращать на это внимание.
Я стал ценить каждую минуту, проведенную с семьей и друзьями. Старался запомнить их лица и голоса, потому что знал: я больше никогда их не увижу. Сердце у меня разрывалось, но другого выхода не было. Как не было и пути назад.
В эти выходные я ни на кого не сердился. Меня не смущали мамины поцелуи, не злили папины придирки. И даже дурацкие шутки Алана казались довольно милыми.
Но большую, часть времени я проводил с Энни. Сильнее всего я буду скучать по ней. Я катал ее на спине, кружил по комнате, мы с Томми взяли ее с собой на стадион. Я даже играл с ней в куклы!
Порой мне хотелось плакать. Я глядел на маму, папу или Энни и вдруг понимал, как сильно я их люблю, как пусто станет в моей жизни без них. В такие минуты я отворачивался и делал несколько глубоких вдохов. Пару раз это не помогло, и я в слезах выбегал из комнаты.
Видимо, они заметили, что со мной что-то происходит. В субботу вечером мама пришла ко мне в комнату и долго у меня сидела. Подоткнула одеяло, потом что-то рассказывала, внимательно меня слушала. Мы уже триста лет так не болтали. Когда она ушла, мне стало грустно оттого, что мы редко с ней разговаривали по душам.
А утром папа спросил, не хочу ли я с ним поговорить…Он сказал, что скоро я стану взрослым, а сейчас у меня переходный возраст, и потому нет ничего страшного, если у меня часто меняется настроение или мне хочется большей самостоятельности. Главное, чтобы я помнил, что всегда смогу прийти к нему за советом.
«В том-то и дело, что не смогу!» — чуть не закричал я, но сдержался, кивнул и поблагодарил его.
Я старался вести себя как можно лучше. Хотел оставить хорошее впечатление. Пусть они вспоминают обо мне как о послушном сыне, любящем брате и верном друге.