Лорд Ховард наклонился к ней и пошутил:
– Он и так уже мертвый.
Элизабет непонимающе взглянула на него, и он кивнул на омара, которого она пилила ножом.
– Он и так уже мертв, не стоит убивать его дважды, – повторил он.
С тяжелым вздохом Элизабет отодвинула омара и постаралась взять себя в руки и получить хоть какое-то удовольствие от этого вечера. Как ее и предупреждал лорд Ховард, мужчины, которые к этому моменту были уже осведомлены об инциденте в карточной комнате, не говоря уж о тех, кто был непосредственным свидетелем сцены, заметно к ней охладели; и Элизабет пришлось употребить все свое женское очарование, чтобы вернуться на прежние позиции. Второй раз в жизни она пускала в ход свои чары – первый раз она попыталась сделать это в саду с Яном Торнтоном и была немало удивлена своим легким успехом. И на этот раз мужчины за ее столиком постепенно оттаяли и начали обращаться к ней, а потом и добиваться ее внимания. В течение этого долгого часа, потребовавшего от девушки немалой выдержки, у нее несколько раз появлялось ощущение, будто Ян наблюдает за ней, и под конец, устав от неопределенности, она посмотрела туда, где он должен был сидеть. Его прищуренный взгляд был направлен в ее сторону, но она не смогла разобрать, что выражал этот взгляд – недовольство ее отчаянным флиртом или просто некоторое замешательство.
– Могу я надеяться, что вы позволите мне сопровождать вас на завтрашней прогулке вместо моего кузена? – спросил ее лорд Ховард, когда бесконечный ужин наконец подошел к концу и гости начали подниматься со своих мест.
Для Элизабет наступил решающий момент – момент, когда она должна была решить, пойдет она завтра на встречу с Яном или нет. В действительности ни о каком выборе не могло быть и речи, и она прекрасно понимала это. С наигранной радостью она ослепительно улыбнулась и ответила:
– Конечно. Благодарю вас.
– Отъезд намечается на половину одиннадцатого. Насколько я понял, программа будет обычной – поход по магазинам, затем ленч в какой-нибудь местной гостинице и верховая прогулка по окрестностям с осмотром достопримечательностей.
Элизабет мысленно вздохнула – такой ужасно скучной показалась ей эта перспектива.
– По-моему, программа чудесная! – воскликнула она с таким жаром, что лорд Ховард недоуменно взглянул на нее.
– Вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросил он, заметив ее пылающие щеки и слишком ярко блестевшие глаза.
– Как никогда, – ответила Элизабет, мечтая о покое и тишине своей спальни. – А сейчас, если позволите, я пойду отдохну – у меня что-то разболелась голова.
С этими словами она удалилась, оставив озадаченного лорда Ховарда. И только когда она стала подниматься по лестнице, до нее дошел смысл сказанных ею слов. Она встала как вкопанная, затем покачала головой и медленно продолжила путь. В конце концов не так уж и важно, что подумает о ней кузен ее жениха, решила Элизабет, чувствуя себя слишком несчастной, чтобы задуматься о том, как странны подобные мысли для новоиспеченной невесты.
– Пожалуйста, разбуди меня в восемь, Берта, – сказала она горничной, помогавшей ей раздеться. Берта не ответила и молча бросила ее платье и прочие предметы туалета на стол, не обращая внимания, что все попадало на пол. Это был верный признак того, что ее легкоранимая горничная чем-то расстроена.
– Что-то случилось? – спросила Элизабет, расчесывая волосы.
– Вся прислуга только и болтает, что о вашей выходке в игорной комнате, и эта ваша дуэнья потом обвинит во всем меня, – расстроенно ответила Берта. – Скажет, что стоило ей единственный раз оставить вас под моим присмотром, как вы тут же устроили Бог знает что!
– Я сама ей все объясню, – устало пообещала Элизабет.
– И что же вы ей объясните? Что там такое произошло? – закричала Берта, заламывая руки. Она уже представляла себе, что ей придется выслушать от этой невыносимой мисс Трокмортон-Джонс.
Элизабет неохотно поведала ей всю историю, и, пока она говорила, лицо Берты понемногу смягчалось. Она откинула с кровати розовое парчовое покрывало и помогла Элизабет лечь.
– Так что, сама теперь видишь, – зевая, закончила Элизабет, – не могла же я промолчать. Иначе они бы поверили, что он действительно передергивал, тем более что он им неровня.
Темное небо за окном прочертила молния, осветив всю комнату, затем прогремел гром, и оконные стекла слегка задрожали. Элизабет закрыла глаза и помолилась, чтобы плохая погода не сорвала поход в деревню, потому что перспектива провести целый день в одном доме с Яном Торнтоном, не имея возможности ни взглянуть на него, ни поговорить с ним, была слишком тяжким испытанием. «Я почти заболела им», – подумала она и провалилась в сон.
Ей снился яростный шторм, чьи-то сильные руки протянулись к ней, чтобы спасти, и потащили из воды, а затем снова бросили в волнующееся море…
Глава 6
Бледный солнечный свет затопил комнату, и Элизабет неохотно перекатилась на спину. Она принадлежала к тому типу людей, которые, сколько бы ни спали, при пробуждении долго не могут прийти в себя и с удивлением осматриваются вокруг, пытаясь понять, где же они находятся. Роберт всегда вскакивал с постели бодрым и полным сил, тогда как Элизабет с трудом приподнималась на подушках и оставалась в таком положении не менее получаса, бесцельно оглядывая комнату и заставляя себя окончательно проснуться. Но тот же Роберт к десяти часам вечера уже вовсю зевал, а Элизабет не испытывала ни малейшей усталости и была готова играть в карты, бильярд или читать всю ночь напролет. По этой причине ей идеально подходил распорядок дня во время лондонского сезона, когда утренний сон затягивался до полудня, а светский вечер – до утра.
Однако предыдущая ночь явилась редким исключением.
Элизабет попыталась открыть глаза, и ей показалось, что голова ее налита свинцовой тяжестью. На прикроватном столике стоял поднос с привычным для нее завтраком: маленький чайничек с горячим шоколадом и тоненький ломтик поджаренного хлеба с маслом. Вздохнув, Элизабет заставила себя исполнить весь ритуал вставания. Упершись руками в кровать, она подтянулась на подушках; потом приказала рукам дотянуться до подноса и взять чайник с горячим, придающим сил шоколадом.
В это утро она мучилась, как никогда: мешала тупая боль в голове и смутное ощущение, что случилась какая-то неприятность.
Все еще пребывая в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, Элизабет сняла с чайника вышитую салфетку и наполнила шоколадом тонкую фарфоровую чашку. И только тут она вспомнила: сегодня этот темноволосый загорелый мужчина будет ждать ее в домике лесника. Он будет ждать ровно час, а потом уйдет – потому что Элизабет там не появится. Но она не может прийти туда. Просто не может!
Неверными руками она взяла чашку с блюдца и поднесла ко рту. Из-за ободка чашки она увидела ворвавшуюся в комнату встревоженную Берту. Увидев сидящую в постели Элизабет, она облегченно заулыбалась:
– О-о, ну слава Богу. Я уж боялась, что вы заболели.
– Почему? – спросила Элизабет и снова поднесла чашку к губам.
– Да потому что я не могла разбудить…
Сделав глоток, Элизабет с удивлением обнаружила, что шоколад совершенно ледяной.
– Сколько времени? – медленно спросила она, начиная подозревать неладное.
– Уже почти одиннадцать.
– Одиннадцать! Ведь я же сказала тебе разбудить меня в восемь! Как ты могла так меня подвести?
Девушка начала лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Если быстро одеться, может быть, еще удастся догнать остальных. Или…
– Я пыталась вас разбудить, – воскликнула Берта, обиженная резким тоном Элизабет, – но вы не хотели просыпаться.