Правда, Гарольд Бут не был найден среди убитых и косвенные улики слабы, но все были теперь настроены против Джо Кинга.
Тачина все еще продолжала смотреть на Джо Кинга. И когда он обернулся, он не мог не встретиться с ее взглядом. Он прочитал в нем одобрение.
Судья заметил это.
— Вы хотите что-нибудь сказать? — обратился он к Квини. — Что-нибудь, что может прояснить дело? Вы знаете, куда направился Джо Кинг, когда вы отъехали на своем автомобиле?
— В эту ночь он был со мною.
— С тобой… где?! — Старому судье пришлось собрать все свое самообладание, чтобы продолжать спокойно задавать вопросы.
— Об этом я хотела бы умолчать.
— Квини! Что это значит?
— Он был со мною.
Судья поднялся.
— Квини, он… он тебя изнасиловал?
— Нет.
Наступило молчание.
Старый судья тяжело вздохнул.
— Квини! Ты повторишь это при твоем отце?
— Да.
— Когда ты вернулась домой?
— Утром. Мой автомобиль перевернуло бурей.
— Ты… ты… ты понимаешь, что ты говоришь?
— Да.
— Ты хочешь спасти этого проклятого гангстера? Ты любишь его?
— Он был со мной. Это чистая правда.
— Ты должна будешь поклясться перед судом.
— Я готова.
— Чем ты можешь это доказать?!
— Я надеюсь, что у нас будет ребенок.
Квини не видела выражения лиц полицейских. Она смотрела только на Джо Кинга. У него снова был отсутствующий взгляд.
— Квини… — В тихом голосе судьи звучало отчаяние. — Квини… От этого человека? В уме ли ты?
— Я хочу ребенка. Он будет прекрасен и силен.
— Ребенок убийцы…
— Нет, мой муж не убийца.
Стоунхорн смотрел на свою жену. Сказанное ею изумило его больше, чем кого-нибудь другого.
Старый судья поднял цепочку. Ту, которая когда-то была на шее Гарольда Бута.
— Вот доказательство.
— Нет.
— У тебя есть основания так говорить?
— Да. Джо Кинг при мне нашел эту цепочку.
— При тебе? Значит, ты встречалась с ним еще раз?
— Да, когда я в первый раз шла в гончарную мастерскую.
— Значит, вы сообща присвоили чужую вещь! Это неслыханно! К тому же то, что вы не сообщили о находке, осложнило поиски Гарольда Бута. Квини! Значит, ты так связана с этим молодцом? Ты забыла, кто ты такая? Ты вместе с ним совершила преступление! Ты уже больше не хочешь знать, кто твои родители?
— Я не украла. Цепочка моя. Это могут подтвердить мои отец и мать, которые подарили ее мне в тот год, когда я принесла из художественной школы отличные отметки. Гарольд, должно быть, тогда же, на каникулах, и стащил ее у меня, когда он приходил со своими родителями к нам на ранчо. Тогда он еще фотографировал меня и Генри. Я заметила пропажу. Он вечно выпрашивал у меня что-нибудь на память, только я никогда ему ничего не дарила.
— Значит, порядочные люди тебе не по вкусу. Жаль, Квини, жаль тебя. Что скажут в школе!
Судья задумался. То, что ему пришлось услышать, вызвало у него глубокое сожаление.
— Можно мне еще кое-что сказать? — спросила Квини.
— Пожалуйста. Если это существенно.
— Стоунхорн нашел цепочку, и я подарила ее ему на память.
Судью передернуло.
— Где он ее нашел?
— На обочине дороги, недалеко от поселка в сторону Нью-Сити. Цепочка лежала так, будто Гарольд выбросил ее.
Это совпадало с имеющимися сведениями.
Судья откинулся на спинку стула.
В выражении лица Джо Кинга не было и следа триумфа. Он был смущен.
— Квини, — сказал старик, — ты не знаешь, что ты наделала, но что сделано, то сделано. Ты выбрала нелегкий путь. Может быть, и отец не пустит тебя в дом; может быть, и школа откажется от тебя. Но заметь, Квини, что, хотя ты и освобождаешь своего мужа от суда, ты не можешь очистить его. На его совести так много зла. Цепочка отпадает как улика, но Гарольда Бута еще нет здесь, и, прежде чем мы не найдем его живого или мертвого, подозрение остается в силе.