Я проследила за его взглядом. За пару месяцев до этого все мы, даже Катрин, сделали себе татуировки. Потом это казалось нам чем-то нелепым, мы даже не понимали, как вообще решились на это. Мы тогда были немного навеселе, Хоуп доставала нас, пока мы не сдались. Татуировка была на правой щиколотке, с внешней стороны: изящный узор из переплетающихся черных линий. Это Хоуп такой выбрала. София, самая здравомыслящая из всех, была против бабочки: это слишком вычурно и банально. Но Хоуп стояла на своем. Если ей что-то взбредало в голову, она была невыносима. Как правило, на время работы мы прикрывали татуировку одеждой или косметикой. Но, учитывая тематику вечера, Джулиан сказал, что рисунок можно не прикрывать.
Спасибо, я налила ему вина в бокал.
Вам нравятся бабочки?
В общем-то нет, но такой ответ ему вряд ли понравился бы.
Они красивые.
Да. Но, как и всякое красивое создание, живут очень мало, он оглядел меня снизу доверху и улыбнулся, глаза у него были бледно-зеленые. Прелестна не только татуировка.
Я отметила про себя, что отец внушает страх в той же мере, что и сын, и следовало сказать об этом Хоуп.
Благодарю, сэр.
Мне кажется, вы слишком молоды для работы в таком ресторане.
Впервые кто-то говорил мне, что я слишком молодо выгляжу. Я уставилась на него, заметила в его взгляде какое-то удовлетворение.
Некоторые выглядят старше своих лет, произнесла я и тут же пожалела об этом. Не хватало еще, чтобы состоятельный клиент заявил Джулиану, что я солгала насчет своего возраста.
Я направилась к следующему столику. Он ничего не сказал, но я чувствовала на себе его взгляд, пока шла на кухню.
Во вторую часть презентации я пробралась в раздевалку за тампоном и направилась было в туалет. В дверях стоял сын клиента. Ему было двадцать пять или около того, но мы были одни в тесной комнате, и мне стало не по себе. Обычно Хоуп слабо разбиралась в людях, но в этот раз она оказалась права: с этим парнем в самом деле что-то было не так.
Простите, но это комната только для персонала.
Он проигнорировал мои слова и, по-прежнему стоя в дверях, потрепал край моего крыла.
У моего отца превосходный вкус, тебе не кажется?
Вы должны уйти, сэр. Клиентам запрещено здесь находиться.
Знал, что ты так скажешь.
А я повторю, если надо. Кегс, помощник официанта, грубо оттащил его от двери. Очень жаль, но если вы не вернетесь в зал, вам придется покинуть ресторан.
Незнакомец оглядел его с ног до головы. Кегс был высокий и крепкий, и вполне был способен швырнуть человека, как пивной бочонок, отсюда и прозвище. Незнакомец хмуро кивнул и удалился.
Кегс смотрел ему вслед, пока тот не повернул за угол.
Ты в порядке, дорогуша?
Да, спасибо.
Мы называли его «своим» помощником, в основном потому, что Джулиан всегда назначал его в наши смены и он считал нас своими девочками. Независимо от того, работал он в ту ночь или нет, Кегс всегда провожал нас до метро и ждал, пока мы не сядем в поезд. Он единственный игнорировал правила Джулиана насчет татуировок и пирсинга неизвестно почему. Да, он был только помощником и не общался с клиентами, но все равно был на виду. Джулиан ничего не говорил по поводу его проколотых ушей, бровей, губ и языка. Или рук, сплошь покрытых переплетением черных линий, которые просвечивали сквозь белую рубашку и выглядывали из-под манжет и воротника, если их не скрывали длинные волосы. Иногда Кегс собирал волосы, и было видно, что татуировка тянется по шее до самого затылка.
Он чмокнул меня в щеку и проводил до туалета, и стоял у двери, пока я не закончила свои дела, а потом проводил до кухни.
Повнимательнее с сыном клиента, предупредил он остальных.
Я же говорила, хихикнула Хоуп.
В ту ночь Кегс проводил нас до самого дома. На следующий день Джулиан с тревогой выслушал об инциденте, но сказал, чтобы мы не беспокоились, поскольку клиенты уехали обратно в Мэриленд. Вернее, мы так думали.
Несколько недель спустя мы с Ноэми возвращались из библиотеки, и она повстречала кого-то из своей группы. Я оставила их и сказала, что сама доберусь до дома.
Я прошла три квартала, и меня что-то укололо. Я даже вскрикнуть не успела, ноги подкосились, и в глазах потемнело.
* * *
Вечером, посреди улицы, в Нью-Йорке? недоверчиво спрашивает Эддисон.
Вечером, посреди улицы, в Нью-Йорке? недоверчиво спрашивает Эддисон.
Как я уже сказала, в Нью-Йорке, как правило, не задают вопросов, а отец с сыном при необходимости могли быть очень обаятельными. Думаю, они сумели убедить людей вокруг.
И вы очнулись в Саду?
Да.
Ивонна приоткрывает дверь бедром. В руках у нее упаковки с едой и напитки. Она едва не роняет все на стол и благодарит Виктора, когда тот помогает ей все расставить.
Тут хот-доги, гамбургеры, картошка, говорит Ивонна. Не знала, что вы любите, поэтому попросила, чтобы соусы положили в коробку.
До Инары не сразу доходит, что Ивонна обращается к ней. Она ограничивается простым «спасибо».
От Рамирес есть что-нибудь? спрашивает Эддисон.
Ивонна пожимает плечами.
Ничего особенного. Идентифицировали еще пару девушек, и некоторые назвали свои имена и адреса. Или только адреса. У одной родители переехали в Париж. Бедняжка.