Почувствовав неимоверную усталость, Владимир Ильич, ни мало не заботясь о том, что находится на улице, безмятежно заснул.
Неприятный звонок будильника оповестил о начале очередного буднего дня. Владимир Ильич открыл глаза, чтобы убедиться, что комната его приняла привычные очертания. Он брился. Из зеркала на него смотрел человек, на устах которого вновь играла улыбка. Теперь он знал о ее происхождении.
«Такая же, как у их командира, только более робкая», думал Владимир Ильич.
В остальном все было как месяц назад, когда Владимир Ильич первый раз увидел из окна отряд партизан. Вновь он был невосприимчив к суете. Казалось, все было как обычно. Тот же ссутулившийся за годы долгих прогибов Федоров. Те же вредные Горские и Никифоровы. Тот же гнусавый Петров. Но эмоционально Владимир Ильич был для них недосягаем. Он твердо помнил, как командир отряда сказал, что время его придет. Более того, он чувствовал, что оно придет скоро. Он вспоминал каждого из партизан. Какие это были лица! Решительные, мужественные. Не те мелкие люди, что окружали его на работе. Каждый из этих простых бойцов был неизмеримо значимее даже Заместителя Начальника отдела. Что уж говорить про Петрова и прочих.
Когда снова пришло полнолуние, Владимир Ильич уже был готов к встрече. Он ждал ее. И все же, к своему великому сожалению, он, видимо чрезмерно утомленный мыслями о мышиной возне на работе, снова заснул в прохладных лучах полной луны. Но партизаны не подвели его. Когда он открыл глаза, разбуженный топотом копыт, стены комнаты уже исчезли. Осталась лишь одна, к которой примыкало изголовье его кровати. Партизаны были совсем рядом. Теперь эти суровые люди смотрели на него более приветливо. А их командир снова улыбнулся ему. Он поднял руку, и конница, которая прежде казалась неудержимой, замерла.
Ну что же ты, готов? спросил командир тяжелым басом.
Я не знаю, ответил Владимир Ильич.
Но за тебя этого никто не решит.
А куда вы едете? малодушно оттягивая решение, спросил Владимир Ильич.
Зачем ты спрашиваешь о том, что тебе и без того известно. Но раз уж ты спросил, я отвечу: мы идем на тот берег. И ты знаешь, что ты можешь пойти с нами. Но для этого ты должен принять самостоятельное решение. Наберись мужества: открой дверь.
Но где она? Я не вижу.
Ты и не можешь ее увидеть, лежа на кровати. В особенности трудно увидеть эту дверь, когда голова забита мыслями о тараканьих бегах и мышиной возне. Однако нам пора, и командир поднял руку, подавая сигнал отряду.
Владимир Ильич преодолел свою нерешительность. Отбросил одеяло. Встал с кровати и с удивлением заметил, что он одет в блестящую кожанку и галифе, заправленные в надраенные до блеска сапоги. Что-то тяжело давило на правый бок. Это был маузер! Но он не мог сделать ни шагу вперед. Что-то продолжало отделять его от партизан. Он уже был такой же как они, но все еще не мог к ним приблизиться.
Дверь, он говорил, я должен открыть дверь! Но где она?
Тогда, вспомнив слова командира, Владимир Ильич интенсивно затряс головой. Он увидел, как из его бедной головы вылетают разные роившееся до той поры мысли. Вот вылетел ссутулившийся Федоров, вот вредные Горская с Никифоровой, вот какие-то люди из троллейбуса. Но все же этого было недостаточно. Он посмотрел на командира отряда. Тот, казалось, застыл с поднятой рукой. Они ждали его. Да! Теперь он знал что делать. Силой вырвав у проходящего мимо дворника метлу, он вошел в свою голову и вымел все лишнее, что там было. Наконец-то полетел в небытие гнусавый Петров и Заместитель Начальника отдела. Последним он вымел себя самого. Тотчас Владимир Ильич ощутил небывалую легкость. Его больше ничего не удерживало.
В этот самый миг он явственно различил дверь, которая, как оказалось, все это время находилась прямо перед ним. Терять было больше нечего. Нечего бояться. Он решительно повернул ручку двери. Она бесшумно отворилась. Ночное небо встретило его серебряным пламенем. На мгновение Никиткин застыл на месте, созерцая невиданное природное явление.
«Хороший знак», подумал Владимир Ильич. Более не медля, он вскочил на сильного коня темной масти. Командир отряда, улыбнувшись, опустил руку. Конница пошла мелкой рысью.
На следующий день на работе было все как обычно. Часам к одиннадцати Заместитель Начальника отдела, потеряв всякое терпение от художеств Никиткина, по селектору попросил его зайти к себе в кабинет. Никиткина на месте не оказалось. Тогда Заместитель Начальника отдела попросил зайти Петрова. Тот явился сразу.
Послушай, а где Никиткин? Курит?
Да, нет. Я и сам удивляюсь, но его нет с самого утра.
Ты ведь знаешь, что у него остались важные документы. Оригиналы, между прочим. Если он заболел, так надо бы послать к нему за ними.
Я уже звонил ему, как-то растерянно ответил предупредительный сотрудник Петров и неопределенно замолчал.
Я уже звонил ему, как-то растерянно ответил предупредительный сотрудник Петров и неопределенно замолчал.
Так что же? в нетерпении спросил начальник.
Да чепуха какая-то. Он живет с девушкой Мартой. Так вот, она, плача в трубку телефона, говорит, что он исчез.