Мировой судья Бинаджа Уиддеп понял, что этот вопрос может быть разрешен только в юридическом порядке. Свод законов хранил и на сей счет гробовое молчание, однако ноги женщины были босы, а тропа на Свиной хребет крута и кремниста.
Эриэла Билбро, вопросил Бинаджа Уиддеп судейским голосом, какой пенсион полагаете вы достаточным и соразмерным по делу, которое в настоящую минуту слушается в суде?
Я полагаю, отвечала женщина, на башмаки и на все про все, стало быть, пять долларов. Это не бог весть какой пансион, но до братца Эда, может, и доберусь.
Названная сумма, сказал судья, не представляется суду непомерной. Рэнси Билбро, по решению суда вам надлежит уплатить истице пять долларов, дабы постановление о разводе могло войти в силу.
А где их взять-то, с тяжелым вздохом отвечал Рэнси. Я вам выложил все, что у меня было.
В противном случае, изрек судья, свирепо воззрившись на Рэнси поверх очков, вы будете привлечены к ответственности за неуважение к суду.
Кабы вы обождали денек, с мольбой сказал Рэнси, может, я бы и наскреб где. Кто ж его знал, что она потребует пансион.
Слушание дела откладывается, объявил судья. Завтра вы оба должны явиться, дабы выполнить постановление суда. После чего вам будет выдано на руки свидетельство о разводе.
Бинаджа Уиддеп уселся на крыльце и начал расшнуровывать башмаки.
Что ж, к дядюшке Зайе поедем, что ли? сказал Рэнси. Переночуем у него. Он влез в двуколку, Эриэла забралась в нее с другой стороны. Маленький рыжий бычок, повинуясь удару веревочной вожжи, не торопясь описал полукруг и потащился куда следовало. Двуколка, вздымая облака пыли, затарахтела по дороге.
Судья Бинаджа Уиддеп выкурил свою бузиновую трубку. Потом достал еженедельную газету и принялся за чтение. Он читал до самых сумерек, а когда строчки стали расплываться у него перед глазами, зажег сальную свечу на столе и продолжал читать, пока не взошла луна, возвестив время ужина.
Судья жил в бревенчатой хижине на склоне холма, у сухого тополя. Направляясь домой, он перебрался через ручеек, проложивший себе путь в лавровых зарослях. Темная фигура выступила из-за деревьев и направила ему в грудь дуло ружья. Низко надвинутая шляпа и какой-то лоскут закрывали лицо грабителя.
Давай деньги, сказала фигура, да помалкивай. Я зол как черт, и палец, вишь, так и пляшет на спуске
П-пять долларов все, что у меня есть, пробормотал судья, доставая бумажку из жилетного кармана.
Сверни ее, последовал приказ, и засунь в ствол ружья.
Бумажка была новенькая и хрустящая. Даже дрожащим от страха неуклюжим пальцам нетрудно было свернуть ее трубочкой и (что потребовало больших усилий!) засунуть ее в ствол ружья.
Ну ладно, ступай теперь, сказал грабитель.
Судья не стал мешкать.
На другой день маленький рыжий бычок приволок двуколку к крыльцу суда. Судья Бинаджа Уиддеп с утра сидел обутый, так как поджидал посетителей. В его присутствии Рэнси Билбро вручил жене пятидолларовую бумажку. Судья впился в нее взглядом. Она закручивалась с концов, словно была не так давно свернута трубочкой и засунута в ствол ружья. Но Бинаджа Уиддеп воздержался от замечаний. Мало ли чего никакой бумажке не заказано скручиваться. Судья вручил каждому из супругов свидетельство о расторжении брака. Они в неловком молчании стояли рядом, медленно складывая полученные ими гарантии свободы. Эриэла бросила робкий, неуверенный взгляд на мужа.
Ты, стало быть, домой теперь, на двуколке Хлеб в шкафу, в жестяной коробке. Сало я положила в котелок от собак подальше. Не позабудь часы-то завести на ночь.
Ты, стало быть, домой теперь, на двуколке Хлеб в шкафу, в жестяной коробке. Сало я положила в котелок от собак подальше. Не позабудь часы-то завести на ночь.
А ты, значит, к братцу Эду? с тонко разыгранным безразличием спросил Рэнси.
Да вот до ночи надо бы добраться, Не больно-то они там обрадуются, когда меня увидят, да куда ж больше пойдешь. А путь-то туда знаешь какой. Пойду уж, стало быть Надо бы, значит, попрощаться нам с тобой, Рэнси да ведь ты, может, и не захочешь попрощаться-то
Может, я, конечно, собака, голосом мученика проговорил Рэнси, не захочу, видишь ты, попрощаться Оно, конечно, когда кому невтерпеж уйти, так тому, может, и не до прощанья
Эриэла молчала. Она тщательно сложила пятидолларовую бумажку и свидетельство о разводе и сунула их за пазуху. Бинаджа Уиддеп скорбным взглядом проводил исчезнувшую банкноту.
Мысли его текли своим путем, и последующие его слова показали, что он, может быть, принадлежал либо к довольно распространенной категории чутких душ, либо к значительно более редкой разновидности к финансовым гениям.
Одиноко тебе будет нынче в старой-то хижине, а, Рэнси? сказала Эриэла.
Рэнси Билбро глядел в сторону, на Кэмберлендский кряж светло-синий сейчас, в лучах солнца. Он не смотрел на Эриэлу.
А то нет, что ли, сказал он. Так ведь когда кто начнет с ума сходить да кричать насчет развода, так разве ж того силком удержишь.
Так когда ж кто другой сам хотел развода, сказала Эриэла, адресуясь к табуретке. Видать, кто-то не больно уж хочет, чтоб кто-то остался.