Её рука потянулась к кор’совре на шее. Она взглянула ему в глаза и почувствовала, как испаряется её самообладание. «Я ненавижу тебя, — подумала она. — Я ненавижу тебя ещё больше за то, что ты сделал это при всех».
— Настали последние дни, — сказал Моридин, поворачиваясь к ним спиной. — В ближайшее время вы получите окончательную награду. Если у вас есть поводы для вражды, отбросьте их в сторону. Если у вас есть тайные планы, завершите их. Заканчивайте ваши игры, потому что… это конец.
Талманес лежал на спине, глядя в тёмное небо. Казалось, будто облака над ним отражают свет снизу. Свет умирающего города. Это было неправильно. Разве свет не должен идти сверху?
Он упал с лошади вскоре после того, как они направились к воротам. Это он ещё помнил. Большую часть времени. Боль мешала думать. Люди кричали друг на друга.
«Надо было… надо было чаще подшучивать над Мэтом, — подумал он, и на его губах появилась слабая улыбка. — Глупо думать об этом сейчас. Я должен… должен найти драконов. Или мы их уже нашли?..»
— Говорю тебе, эти чёртовы штуковины так не работают! — услышал он голос Дэннела. — Это тебе не растреклятые Айз Седай на колёсах! Мы не можем вызвать стену огня. Мы можем только стрелять этими металлическими шарами в троллоков.
— Они взрываются, — теперь это был голос Гайбона. — Мы можем использовать лишние так, как я предлагаю.
Глаза Талманеса закрылись.
— Да, шары взрываются, — ответил Дэннел, — но сначала ими нужно выстрелить. Ничего не получится, если мы просто положим их в ряд и будем ждать, пока троллоки сами по ним пробегутся.
Чья-то рука потрясла Талманеса за плечо.
— Лорд Талманес, — произнёс Мельтен, — Нет никакого позора в том, чтобы покончить с этим прямо сейчас. Я знаю, что боль очень сильная. Позвольте последнему объятию матери принять вас.
Звук обнажаемого клинка. Талманес напрягся.
И тут он понял, что совсем, совсем не хочет умирать.
Он с трудом открыл глаза и протянул руку стоявшему над ним Мельтену. Джесамин держалась поблизости, сложив руки на груди. Она выглядела встревоженной.
— Помоги мне встать, — сказал Талманес.
Мельтен заколебался, но затем выполнил его просьбу.
— Тебе не стоит подниматься, — вмешалась Джесамин.
— Это лучше, чем быть с честью обезглавленным, — проворчал Талманес, стиснув зубы от боли. Свет, это его рука? Она была такой чёрной, словно обуглилась в огне. — Что… что происходит?
— Мы окружены, милорд, — мрачно ответил Мельтен с печалью в глазах. В том, что они все погибнут, он уже не сомневался. — Дэннел и Гайбон спорят о том, где разместить драконов для последнего боя. Алудра отмеряет заряды.
Наконец поднявшись, Талманес опёрся на Мельтена. Перед ним на широкой городской площади собралось две тысячи человек. Они жались друг к другу, словно путники, ищущие тепла морозной ночью. Дэннел и Гайбон установили драконов полукругом, выгибающимся наружу к центру города, разместив беженцев за ними. Краснорукие теперь обслуживали драконов, на каждого из которых требовалось по три пары рук. Почти все в Отряде прошли хоть какое-то обучение.
Стоявшие рядом здания пылали в огне, но со светом происходили странные вещи. Почему он не освещал улиц? Улицы были слишком тёмными. Как будто их покрасили. Как будто…
Талманес моргнул, смахнув выступившие от боли слёзы. Теперь он понял. Троллоки заполнили улицы и, словно чернила, текли в сторону расставленных полукругом и направленных на них драконов.
Что-то пока удерживало их. «Они ждут остальных, чтобы напасть всем сразу», — решил Талманес.