Он выбрался, стряхнул пыль с плеч и коленей, запрокинул голову и посмотрел на балкон высоко над головой. Он поднялся до самой верхушки здания, а потом прополз через все его недра. Возможно, в этом был своеобразный урок. Видимо, Мэтриму Коутону, перед тем как лезть на какое-нибудь растреклятое четырёхэтажное здание, стоит проверить, нет ли в нём потайных ходов.
Он осторожно вошёл в сад. Растения выглядели не очень хорошо. Папоротник должен быть попышнее, а деревья стояли голыми, как Девы в палатке-парилке. И не удивительно — вся земля увядала быстрее, чем парнишка на Бел Тайне, которому не с кем потанцевать. Мэт был уверен, что всему виной был Ранд. Ранд или Тёмный. Мэт мог бы проследить все свои проблемы до того или другого. Эти треклятые цвета…
Но мох был всё ещё живой. Мэт никогда не слышал, чтобы в садах использовали мох, но он мог бы поклясться, что здесь его специально растили на камнях в виде узоров. Возможно, когда всё погибло, садовникам пришлось использовать то, что оказалось под рукой.
Чтобы найти Туон, пришлось повозиться, изрядно поплутав среди сухих кустов и мёртвых клумб. Он ожидал увидеть её мирно сидящей в раздумьях, но просчитался.
Мэт скорчился под кустом папоротника, не замеченный Стражами Последнего Часа, дюжина которых или около того окружали Туон, пока она упражнялась в приёмах рукопашного боя. Её освещали два фонаря, от которых исходил странный, устойчивый голубой свет. Внутри что-то горело, но это было не обычное пламя.
В этом свете её мягкая, гладкая кожа оттенка плодородной земли сияла. На Туон была надета светлая а’солма — платье с разрезами по бокам — из-под которой выглядывали обтягивающие голубые штаны. Туон была хрупкого телосложения. Однажды он ошибся, посчитав её из-за этого слабой. Это было не так.
Она вновь полностью, как подобает, обрила голову — более она не скрывалась. Как ни странно, обритая голова ей шла. Туон с закрытыми глазами двигалась в голубоватом сиянии, отрабатывая серию ударов руками. Казалось, она ведёт бой с собственной тенью.
Сражению врукопашную Мэт предпочитал добрые ножи или, что ещё лучше, свой ашандарей. Чем больше пространства между ним и пытающимся его убить парнем, тем лучше. Туон, похоже, в этом не нуждалась. Наблюдая за нею, он понял, как ему повезло той ночью, когда он её похитил. Даже невооружённая, она была смертельно опасна.
Туон замедлилась, лёгкими движениями взмахнув руками перед собой, потом резким движением нанесла обеими руками удар в сторону. Она сделала вдох и перевела руки в другую сторону, перекрутившись всем телом.
Любил ли он её?
От этого вопроса Мэту было не по себе. Вот уже несколько недель, как он засел в его голове и скрёбся где-то на грани разума, словно крыса, пытающаяся добраться до зерна. Этот вопрос был не из тех, которым ему следовало задаваться. Мэтрима Коутона заботили только девицы, сидящие на его коленях, и очередной бросок костей. Вопросы о всякой там любви лучше было оставить огир, у которых было время посидеть, наблюдая за ростом деревьев.
Он на ней женился. Это вышло случайно, не так ли? Проклятые змеи говорили ему, что так будет. Но она подтвердила их брак, и он до сих пор не понимал, почему. Может, это было как-то связано с теми знамениями, о которых она упоминала? Их ухаживания были скорее игрой, чем романом. Мэт любил игры и всегда играл ради выигрыша. Рука Туон была наградой. Теперь, когда он получил её, что ему с ней делать?
Туон продолжала выполнять приёмы, двигаясь, словно камыш на ветру. Наклон в одну сторону, затем текучее движение в другую. Айил называли битву танцем. Что бы они сказали об этом? Туон двигалась не менее грациозно, чем любой айилец. Если бой — это танец, то бóльшая их часть танцевалась под музыку шумных таверн, но этот конкретный исполнялся под чарующую мелодию талантливого певца.
Что-то мелькнуло за плечом Туон. Мэт напрягся, вглядываясь в темноту.