Анатолий Алексин
Лимузин тронулся
В детстве его обозвали «маменькиным сынком». Прозвища приклеиваются так прочно, что не отдерешь, не избавишься. И тогда, чтобы он не расстраивался и не плакал, мать растолковала ему, что «маменька» это очень доброе слово, а потому нередко матерей называют маменьками даже в романах великих писателей. Она пояснила, что «сынок» тоже слово ласкательное, а что сочетание этих двух слов тем более звучит нежно и благородно. Но великих писателей читали все реже, а над нежностями, ласкательностями, как и над чужими слезами, насмехались все чаще.
Не вопреки, не нарочно, а как-то само собою так получилось, что он и стал именовать маму маменькой, а она, соответственно, стала называть сына сынком. Посторонним это казалось смешной старомодностью.
Впрочем, у сынка в его юную пору находили немало и других непонятностей: кроме русского, он зачем-то овладел еще двумя языками; чересчур сокрушался по поводу терактов и землетрясений, происходивших где-то вдали, кормил во дворе бездомных щенков и кошек Последнее обстоятельство вызывало не только удивление, но и резкий протест: «Их бы надо топить, а он приваживает!»
Болван, сказал о нем кто-то.
Поначалу сынок обиделся. Но маменька объяснила ему, что болван это значит идиот, а идиотом считали весьма положительного героя в творении бессмертного классика. Однако бессмертных не только читали все меньше, но с ними и не соглашались все больше: сентиментальничают, расслабляют своих наивных поклонников.
Сынка-то маменька утешала, но оскорбителям давала отпор: иногда словесно, а иногда и физически. Тем более что защищаться он сам не умел, а папеньки в их семье не было. То есть некогда он, разумеется, был И случилось, что как-то раз отшлепал сына не сильнее, чем шлепают всех остальных детей. Но маменька заявила, что «с садистом и эгоистом жить не желает». И, несмотря на все стенания и мольбы супруга, осуществила развод. Вероятно, то был лишь повод: делить сына с кем бы то ни было она не считала возможным.
Стать его папеньками проявляли желание многие Чтобы сделаться мужьями его маменьки. Но она те намерения отвергала и не желала верить навязчивым комплиментам, признаниям, чтобы не вползал в душу вопрос: «А не глупо ли игнорировать свои, столь заметные мужчинам, достоинства?»
Со временем сынок стал интересоваться:
Ты осталась одна из-за меня?
И всякий раз она отвечала:
Как «одна»? Разве ты не со мной?
Это в какой-то мере успокаивало его совесть.
При ее женской соблазнительности, полностью абстрагироваться от которой все-таки было сложно, маменька маниакально уверилась в том, что жизнь ее может быть отдана выполнению лишь одного долга, а именно материнского Ни на какое другое предназначение у нее бы и времени не хватило. Утром она отводила сынка в музыкальную школу для особо одаренных детей, потом пять или шесть часов высиживала там в ожидании своего юного дарования (вдруг зачем-то ему понадобится!). Правда, ни разу такая чрезвычайная надобность не возникла, но она все равно была начеку Будучи искусной вязальщицей, она склонялась в музыкальном коридоре над грядущими чужими нарядами. А себе самой преподносила скромнейшие одеяния: и без нарядов-то едва отбивалась от поклонений, кои именовала приставаниями.
Между маменькой и сынком в принципе царило согласие. И лишь изредка она возражала против его излишней, как ей представлялось, безотказности и сговорчивости.
Однажды сынка попросили сопровождать музыкой похороны жильца из соседней квартиры. Он, не задумавшись, согласился. Слух о бескорыстно скорбящей скрипке распространился по всему дому и даже по другим домам и подъездам. К изумлению сынка вдруг оказалось, что люди уходят из жизни так же часто, как и приходят в нее.
Это может негативно сказаться на твоей нервной системе А то и на психике! встревожилась маменька.
Поверь, музыка должна быть с людьми при несчастьях и бедах, робко, но убежденно возразил сынок. Это с давней поры известно
И она отступила. А соседи вскоре сообразили, что скрипка может пригодиться и в праздники. Тем паче, если бесплатно Сынок и тут согласился.
Моцарт тоже был вундеркиндом, но он не стал бы откликаться на подобные просьбы, уже решительней выразила неудовольствие маменька. Плясать сподручнее под гармошку!
Знаменитые композиторы не стеснялись сочинять развеселую музыку, вновь негромко возразил ей сынок. Пусть лучше люди радуются под великие мелодии, чем под какие-либо иные мотивы
Назвать те мотивы дешевыми или пошлыми сынок удержался: он вообще не умел кого-нибудь или что-нибудь оскорблять.
Вернувшись из школы для одаренных, она до полуночи не расставалась со скрипкой, поскольку сынок с нею не расставался.
А кроме того, она по вечерам подрабатывала уроками английского. Уроки под музыку способствовали, как она уговаривала себя, более успешному усвоению языка: прислушалась к уверениям сынка, что музыка влияет на все позитивно.
«Руководящие» мужчины в институте иностранных языков, нуждавшиеся не столько в ее знаниях для студентов, сколько в ее присутствии для себя, предрекали маменьке должности доцента, декана. Но она по-прежнему предпочитала должность маменьки. И первым, кто благодаря ей в домашней обстановке постиг английский, был, конечно, сынок. Ну, а с французским он сладил самостоятельно, потому что влюбился в Стендаля и задумал прочитать своего кумира в оригинале. Застенчивость и упорство были в нем загадочно неразлучны. Она избавляла сына от всех домашних забот: ему надо было беречь руки. Это стало для нее еще одной манией. На руках сынка почти неотрывно сосредоточивался ее нервно-охранительный взгляд. Она не уставала напоминать: «Береги руки!»