Но вам ведь уже приходилось бывать в больницах. У вас несколько переломов
Было дело, согласился я.
Она вдруг позволила себе чуть заметно улыбнуться.
А, теперь я вас узнала! Я вас видела по телевизору. Я однажды ставила на вашу лошадь в Большом национальном, когда была еще студенткой. Выиграла шесть фунтов и купила на них книгу о заболеваниях крови.
Рад был помочь, сказал я.
Я бы на вашем месте пару недель походила без бандажа, сказала она. А то он будет бередить рану.
Хорошо.
Я поблагодарил девушку-доктора, оделся, забрал из приемной Софи, и мы поехали в полицейский участок. Софи снова попросили подождать. Она со вздохом уселась на предложенный ей стул и спросила, надолго ли я.
Возьми мою машину, виновато сказал я. Пройдись по магазинам. Или погуляй в Виндзорском парке.
Софи обдумала эту мысль и повеселела.
Я вернусь через час.
Полицейские собрались меня допрашивать, но я попросил разрешения сперва поговорить с Файндейлом.
Поговорить?! Ну ни один закон этого не запрещает. Обвинение ему еще не предъявлено
Однако полицейские с сомнением покачали головами.
Он, знаете ли, очень агрессивен Вы уверены, что вам это нужно?
Конечно!
Они пожали плечами.
Тогда вам сюда.
Файндейл был в маленькой голой допросной. Стол, два деревянных стула, и все. Но Файндейл не сидел на стуле, а стоял посреди комнаты, стараясь держаться подальше от стен. Он все еще дрожал, точно натянутая струна, и левое нижнее веко у него судорожно подергивалось.
Комната, стены которой до плеча были выкрашены коричневой, а выше кремовой краской, была без окон и освещалась электрической лампочкой. На стуле у самой двери сидел бесстрастный молодой полисмен. Я попросил его и других оставить нас с Файндейлом наедине.
Мне, блин, с тобой говорить не о чем! громко провозгласил Файндейл.
Полицейские сказали, что это неблагоразумно с моей стороны, но в конце концов пожали плечами и удалились.
Садись, сказал я, взяв один из стульев, стоявших у стола, и указав на другой.
Не хочу!
Не хочешь как хочешь.
Я достал сигареты и закурил. Рак легких, конечно, штука неприятная, но все же курить иногда полезно. Это успокаивает. Я глубоко затянулся.
Файндейл принялся расхаживать взад-вперед резкими короткими шажками.
Я же говорил, что убью тебя!
Но не получилось. Тебе повезло.
Он замер как вкопанный.
Что ты сказал?
Если бы ты меня убил сел бы лет на десять.
Оно того стоило! Он снова принялся расхаживать взад-вперед.
Я вижу, Вик нашел себе другого помощника, заметил я.
Файндейл схватил стул и швырнул его в стену. Дверь немедленно открылась, и в комнату вбежал молодой полисмен.
Подождите, пожалуйста, сказал я. Мы только-только начали.
Полисмен нерешительно посмотрел на Файндейла, на валяющийся стул, на меня я спокойно продолжал курить и наконец решил, что, пожалуй, можно снова оставить нас наедине. Дверь за ним бесшумно закрылась.
По-моему, Вик подложил тебе свинью, сказал я.
Файндейл остановился у меня за спиной. Мне стало сильно не по себе. Я еще раз затянулся и заставил себя не оборачиваться.
Втянул тебя в неприятности, а потом бросил.
Это ты меня втянул в неприятности! глухо прорычал Файндейл.
Я знал, что мое напряжение может передаться ему и завести его еще больше, но для того, чтобы расслабиться, когда он стоял у меня за спиной, потребовалось немалое усилие воли. Я старался говорить медленно, задумчиво, убедительно, но во рту у меня было сухо, как в пустыне Невада.
Вик начал все это, говорил я. Вик и ты. Теперь Вик работает с Ронни Нортом. Мы с тобой оба пострадали из-за Вика
Файндейл внезапно снова появился в моем поле зрения. В электрическом свете его огненно-рыжие волосы казались совершенно апельсиновыми. Его глаза то вспыхивали маниакальным огнем, когда в них отражался свет лампы, то прятались в тени, когда Файндейл опускал голову. Мне снова вспомнилось, как Софи сравнила его с кипящим котлом. Похоже, сейчас он был ближе к взрыву, чем когда бы то ни было.
Сигарету хочешь? предложил я.
Чтоб ты сдох!
Нет, сейчас, когда я мог его видеть, мне было куда спокойнее.
Что ты сказал полицейским? спросил я.
Ни черта я им не сказал!
Они тебя уже допрашивали?
Нет.
Хорошо, сказал я. Это сильно упрощает дело.
Что ты имеешь в виду, черт побери?
Каждое его движение выдавало владевшее им напряжение и агрессивность. Мышцы Файндейла подергивались, словно через него пропускали электрические разряды.
Что тебя злит больше всего? спросил я.
Больше всего? заорал Файндейл. Больше всего меня злит, бля, что ты жив и здоров, как огурчик! Я хотел убить тебя! Убить!!!
Он остановился, словно не в силах выразить то, что имел в виду. Но я его прекрасно понял. В своем стремлении отомстить мне он дошел до того, что утратил способность рассуждать разумно. Он видел только, что я сижу перед ним живой и здоровый, а значит, все было впустую. Видимо, ему было отчаянно необходимо убедиться, что его поступок не был абсолютно безуспешным. Я снял куртку и объяснил насчет бандажа и пряжки, которая спасла мне жизнь. Расстегнул рубашку, показал пластырь, объяснил, что там под ним.