Тебе не надо больше пить, Павлик, сказала, появляясь в проеме двери, красивая женщина, которую Сашенька когда-то ненавидела, а теперь разглядывала безразлично, ты уже продезинфицировал желудок, в малых дозах это полезно... Но, слишком много выпив, ты разогреваешься, а в камере сыро...
Сказав это, женщина вошла в Сашенькину комнату вместе с красивым лейтенантом, о котором так мечтала Сашенька раньше, когда у нее были права на все лучшее, теперь же она даже не удивилась, увидав его, она лишь могла смотреть со стороны, не испытывая зависти, как Майя или другая дурнушка.
Я вам очень благодарна, шепотом сказала женщина лейтенанту, я знаю, что у моего мужа не было шансов попасть на работу по этому наряду... Вам нужны два сильных арестанта-землекопа... Я все знаю... Я слышала, когда вы давали заявку в канцелярию... Вы пошли мне навстречу, вы настояли на том, чтоб послали мужа... Две ночи вне камеры и хорошая еда... Вы помогли ему, мне и, может, отечеству... Мы должны сохранить его... Поверьте, наступит время, и в таких будут нуждаться более, чем нищий в еде и теплой постели... Но будьте последовательным. Павел Данилович не может ночью при фонарях раскапывать могилы... В снегу... Не затем мы с вами вытащили его из камеры хотя бы на две ночи... С конвойным я договорюсь... Он обедает на кухне. Ему же лучше оставаться в тепле... Второго арестанта тоже придется, разумеется, оставить здесь, иначе он донесет...
У меня мало времени, тихо сказал лейтенант. Днем санинспекция раскапывать могилы запрещает, а мне надо возвращаться в часть... Мне дали арестантов на две ночи... За это время я должен отыскать родных и перевезти их на кладбище...
Согласен дворник и хозяин этого дома, который сам же нас пригласил, сказала женщина, они хотят заработать... Хозяин согласен даже взять обычной тушенкой и хлебом... Дворник, правда, более требовательный, он хочет молока и хозяйственного мыла, но я достану, поверьте мне, я обязательно достану...
Я тоже согласна, сказала из темноты Сашенька, я могла бы поработать за банку тушенки.
Ей было страшно лежать одной, словно в могиле у края дороги, по которой течет жизнь, не задевая и не опасаясь ее.
Здесь, кажется, кто-то есть, вздрогнула женщина и прижалась к лейтенанту.
Я хозяйка этой квартиры, как можно тверже сказала Сашенька, выйдите, я оденусь...
Лейтенант и женщина поспешно вышли, и Сашенька начала одеваться. Она думала, что тело и голова ее тяжелые, ночные, однако опасения оказались напрасными: тело было по-рассветному легким, особенно когда Сашенька натянула свитер и байковые шаровары.
Здравствуйте, сказала Сашенька, входя в большую комнату, наполненную чужими людьми и ярко освещенную двумя коптилками.
Вася был уже одет и стоял в лоснящейся шинели, туго перевязанной на груди Ольгиным шарфом, чтоб не застудить больные места. Здесь же был Франя, одетый по-рабочему, с лопатой в руках.
Вы, девушка, не сможете работать, тихо сказал лейтенант, там надо долбить мерзлую землю... На ветру... И мне кажется, вы нездоровы...
Сказав это, лейтенант посмотрел на Сашеньку, и Сашенька сразу и просто, такое бывает редко на этом свете, сразу и просто, без сомнений и клятв поняла, что ради этого человека родилась, вырастала, стараясь питаться получше, чтоб исчезла сутулость и округлились бедра, и ради этого человека не умерла три года назад от сыпного тифа.
Я смогу копать землю, сказала Сашенька, не чувствуя себя более одинокой и получив наконец возможность пожалеть себя до слез, мне надо заработать... Мой отец погиб на фронте, а мать арестована советскими органами как воровка... Я не намерена это скрывать...
Здравствуйте, сказала Сашенька, входя в большую комнату, наполненную чужими людьми и ярко освещенную двумя коптилками.
Вася был уже одет и стоял в лоснящейся шинели, туго перевязанной на груди Ольгиным шарфом, чтоб не застудить больные места. Здесь же был Франя, одетый по-рабочему, с лопатой в руках.
Вы, девушка, не сможете работать, тихо сказал лейтенант, там надо долбить мерзлую землю... На ветру... И мне кажется, вы нездоровы...
Сказав это, лейтенант посмотрел на Сашеньку, и Сашенька сразу и просто, такое бывает редко на этом свете, сразу и просто, без сомнений и клятв поняла, что ради этого человека родилась, вырастала, стараясь питаться получше, чтоб исчезла сутулость и округлились бедра, и ради этого человека не умерла три года назад от сыпного тифа.
Я смогу копать землю, сказала Сашенька, не чувствуя себя более одинокой и получив наконец возможность пожалеть себя до слез, мне надо заработать... Мой отец погиб на фронте, а мать арестована советскими органами как воровка... Я не намерена это скрывать...
Она надела телогрейку, закутала голову платком.
8
На теплой, хорошо освещенной кухне сидели два арестанта и стрелок-конвойный, ели разогретое мясо с хлебом. Арестант-профессор ел, задумчиво разглядывая кусочки мяса, нанизанные на вилку, а второй арестант, сильный, полнокровный мужчина, и конвойный ели, твердо жуя, ибо всей сутью своих сочных, здоровых организмов поняли то, к чему самые светлые головы приходят лишь к концу жизни ценой жертв и постоянного нервного напряжения.