В самом конце июля произошел вопиющий случай, который окончательно вывел Бичерахова из себя. Три тысячи армянских солдат отказались выйти на позиции, мотивируя это отсутствием экипировки. Многие свидетели тех дней отмечали удивительную деталь: в то время как на фронте были единицы, все городские кафе и рестораны были забиты военными, в основном армянами. В каком-то бесшабашном отчаянии они пьянствовали, ожидая собственной участи.
Развал фронта сказался и в том, что приглашенные Баксоветом бичераховцы с самого начала не получали обещанного снабжения, по утверждению начальника отряда: «ни фунта хлеба, ни патрона, ни снаряда»266.
28 июля, когда турки возобновили наступление, оставшийся в одиночестве на позициях на Шемахинской дороге отряд Бичерахова сразу оказался отрезанным от Баку.
30 июля Бичерахов снял свой отряд с фронта и отвел его вначале в район Сумгаит, а затем последовал с ним в северном направлении, на Дербент. «Я отказался от командования армией дезертиров и трусов», написал он брату. Всего за период боев, по утверждению самого Бичерахова, его отряд потерял более 100 человек267.
На следующий день на заседании Бакинского совета небольшим большинством было принято решение о приглашении в город английских войск. Ночью «с болью в сердце и проклятьем на устах»268 город покинули большевики.
Уход отряда Бичерахова в советской литературе представлялся своего рода ключом к разгадке, объяснявшим падение
Баку. Его поступок объяснялся заранее запланированным совместно с англичанами предательством с целью облегчения последним захвата Баку269.
Однако беглый взгляд на последующие события показывает, что англичане не смогли удержаться в Баку именно вследствие ухода Бичерахова и недостатка собственных сил. Бичерахов обманул ожидания не только большевиков, но и англичан. Генерал Денстервилль, привыкший за последние полгода опираться на него, как на свою «единственную надежду», и в данном случае рассчитывал, что, «как он только там утвердится, то дело будет в шляпе»270. Он намекал на некое соглашение между ним и Бичераховым, на которое он возлагал «большие надежды»271.
Принимая решение оставить Баку, Бичерахов, как представляется, чувствовал себя не менее обманутым, чем большевики. Он не получил в свое распоряжение армии, снабжения. Обещанные резервы так и не подошли на фронт, и, кроме того, отряд оказался отрезанным от Баку и от питания272. Большевики не выполнили условий договора, и он мог чувствовать себя свободным от обязательств Бакинскому совету. Выступивший на страницах своих мемуаров адвокатом Бичерахова В.А. Добрынин отмечал, что перед начальником отряда стоял несложный выбор: турецкий плен, расправа большевиков или вывод отряда на Северный Кавказ, в родные станицы273. Кстати, Добрынин и вовсе не считал Бичерахова чем-либо обязанным большевикам, а соглашение с ними толковал как тактический ход в надежде оставить Баку за собой.
Решение покинуть Баку, очевидно, какое-то время вызревало, и задерживала Бичерахова невозможность собрать подвижной состав для отправки в Дербент трехтысячного отряда (к отряду присоединилось немного добровольцев), обремененного немалым материальным грузом (на тот момент 32 пулемета, 16 орудий, боеприпасы, свыше 4 тыс. пудов различного продовольствия и около 2 тыс. пудов фуража, автомобильный и гужевой транспорт, полуторатысячный конский состав)274. Для транспортировки всего этого требовалось 8 составов по 60 вагонов каждый275. Большая часть строевых войск вынуждена была в итоге отправляться пешком. Поездами были отправлены грузы, лазареты, а также штаб отряда. Бичерахову пришлось даже оправдываться в том, что не смог разделить общей судьбы казаков: широко растянутую колонну легче было контролировать, перемещаясь на поезде, «такую работу верхом делать нельзя»276.
Решение покинуть Баку, очевидно, какое-то время вызревало, и задерживала Бичерахова невозможность собрать подвижной состав для отправки в Дербент трехтысячного отряда (к отряду присоединилось немного добровольцев), обремененного немалым материальным грузом (на тот момент 32 пулемета, 16 орудий, боеприпасы, свыше 4 тыс. пудов различного продовольствия и около 2 тыс. пудов фуража, автомобильный и гужевой транспорт, полуторатысячный конский состав)274. Для транспортировки всего этого требовалось 8 составов по 60 вагонов каждый275. Большая часть строевых войск вынуждена была в итоге отправляться пешком. Поездами были отправлены грузы, лазареты, а также штаб отряда. Бичерахову пришлось даже оправдываться в том, что не смог разделить общей судьбы казаков: широко растянутую колонну легче было контролировать, перемещаясь на поезде, «такую работу верхом делать нельзя»276.
В то же время Бичерахов до последнего рассчитывал оборонять Баку. Еще 25 июля в Энзели заготовителям отряда Альхави и Бульбе было отправлено распоряжение начальника отряда срочно отправлять в Баку «ячмень, рис, сушеные овощи, консервы, масло, томаты, сухари, соль и солому». При этом указывалось, что «прибывший ячмень и солома погружены в вагоны и отправлены в Баладжары. Склад открывать в Баку не будем, так как все присланное будет отправляться на фронт»277.