Не понимаю!
— А фильм все равно будет! — вдруг ни с того ни с сего завопил Кыпс. — Он будет, будет, будет!
Вайно и Янсен с внуком национального героя Эстонии сели в джип и укатили в сторону воинской части. На площадке остались лишь режиссерская группа да взвод солдат. Они завели «тигр» и пытались загнать его на старое место.
Мы с Мухой на «мазератти» последовали за джипом. Как мы и ожидали, он въехал на ярко освещенную территорию базы отряда «Эст». Через полчаса поднялся вертолет и ушел в сторону Таллина, а затем и джип без пассажиров, с одним только водителем, вырулил на таллин-ское шоссе.
— Это называется: приехали развлекаться, — сказал Муха. — Домский собор, орган, Европа. Вот тебе и Европа! Ну что, начнем развлекаться?
— Попозже, — сказал я. — Пусть все немного уляжется.
Похоже, тот кинокритик все-таки прав: самые интересные сюжеты в кино разворачиваются за кадром. Не знаю, как фильм «Битва на Векше» будет выглядеть на экране, но закадровое действие начало обретать динамичность.
V
В вертолете генерал-лейтенант Кейт сидел, стиснув зубы, смотрел в иллюминатор на проплывающие внизу хрупкие и оттого казавшиеся праздничными огни поселков и деревень. Капитан Медлер даже близко к нему не подходил, верно угадав состояние шефа. Генрих Вайно и Юрген Янсен расположились в креслах в задней части салона, о чем-то негромко беседовали. К Кейту не обращались, понимая, что ему сейчас не до разговоров.
И ему действительно было не до разговоров. Его трясло от бешенства, вжимало в кресло от унижения. Чудовищная нелепость того, что произошло, не укладывалась в сознание. Ему дали по морде. При всех. Ему, командующему Силами обороны Эстонии, дали по морде. И он не нашел ничего лучшего, чем арестовать этого мерзавца. Непостижимо!
Но что он мог сделать? Ввязаться в пошлую, безобразную драку? Но он же цивилизованный человек! Русские всегда иронизировали над стремлением прибалтов быть европейцами. Напрасно иронизировали. Эстония — это Европа. И всегда была Европой в отличие от варварской азиатской России. А быть европейцем — это обязывает. Но так легко рассуждать, пока тебе не дали по морде.
Russische Schwein!
Кейт знал, что он должен был сделать. Да, знал. Он должен был пристрелить этого подонка. Отобрать у охранника «калашников» и выпустить в него весь магазин. Чтобы автомат яростно забился в руках. Чтобы пули кромсали мерзкую плоть, разбрызгивали мозги.
Judische Schwein!
Для Кейта всегда был инфернальной загадкой животный антисемитизм нацистов. Он никогда не понимал антисемитов.
Сейчас понимал.
В России даже евреи становятся хамами!
Проклятье. Как чувствовал: не нужно было лететь на эту идиотскую презентацию. Как знал!
Кейт взял себя в руки. Нет. Все правильно. Он поступил так, как и должен был поступить. Он нашел самый достойный выход из ситуации, из которой достойного выхода вообще не бывает. Но тут же он вспомнил, как бегал во-круг помоста телеоператор «Новостей» с работающей камерой, и заскрипел зубами от ярости и бессилия.
Когда в иллюминаторе замаячили красные предупредительные огни на игле таллинского телецентра, Вайно поднялся со своего места, сел рядом с Кейтом и положил тяжелую руку ему на плечо.
— Выбросьте из головы, генерал, — дружелюбно проговорил он. — Ничего не случилось.
— Не случилось? — вскинулся Кейт. — Да я этого мерзавца...
— Что? — спросил Вайно.
— Да я ему...