Кому-то покажется странным, что ближайшая перспектива серьезных отношений с Маартеном не отвращала меня от мыслей о сексе с другим мужчиной. Да чего далеко ходить мне и самой это казалось странным. Всегда, когда Гийом отходил от меня на расстояние больше двадцати метров. Когда он удалялся по направлению к билетной кассе или барной стойке, посмотреть название улицы или расписание поездов, на фоне его спины проступало лицо Маартена с печальной понимающей улыбкой. И я думала, что целомудренно доживу до его приезда. Когда же Гийом возвращался с пинтой пива или билетами, с названием улицы или временем отправления в Гент, постельная сцена с ним снова виделась мне самым логичным развитием отношений. Химия!
У меня было много времени подумать о раздвоении личности следующим утром, пока поезд бодро бежал вдоль полей Фландрии, а Гийом по обыкновению молчал. Я заглянула в себя так глубоко, как могла: угрызений совести не было. Так, вероятно, чувствуют себя мужчины накануне свадьбы: они могут месяцы жить с избранницей сердца и не помышлять об измене, но когда до смены статуса остаются считаные дни, в них просыпается какой-то животный инстинкт урвать свой кусочек свободы, которая в обычные дни была им и даром не нужна. Цивилизация даже узаконила это странное мужское желание в обычае мальчишника. Все, что происходит в эту неделю, мой «мальчишник». Гийом последний черновик перед тем, как я со всей ответственностью примусь за чистовик отношений с Маартеном.
А поскольку черновик специально придуман для ошибок и их исправления, мои недостатки, как чертики из табакерок, повыскакивали в присутствии Гийома. Они чувствовали, что этот глоток свободы последний, вот-вот я закручу гайки и стану всем довольной пай-девочкой.
Перестану все на свете анализировать.
Откажусь от привычки говорить командным тоном.
Проведу сортировку приоритетов и переставлю работу на дальние позиции.
Научусь готовить.
Стану пунктуальной.
Пока же я сгусток самых непривлекательных женских качеств в симпатичной упаковке. И самое неприятное в присутствии Гийома мне за себя почти не стыдно. Ведь я такая плохая, потому что он не на высоте. А значит, можно с чистой совестью командовать, лениться и опаздывать.
Опаздывали мы везде и всегда. Если планировали выехать после завтрака, то непременно получалось в час обеда. Если составляли программу посещения, не выполняли и половины. Если собирались лечь пораньше, все равно засиживались в джаз-клубе до полуночи. Такова уж особенность пары Рыб. И хотя порой я ужасно злилась, что все идет наперекосяк составленному плану, приятно было, что никто не подгоняет меня и не обвиняет в медлительности. Разве отпуск придуман не для того, чтобы прижать плавники и плыть по течению?
Целыми днями мы слонялись по жилым кварталам, подолгу обедали в кафе, если там было уютно, заходили греться в сувенирные лавки, постоянно отклонялись от намеченного маршрута в пользу какой-нибудь живописной улочки. Мы так и не увидели Атомиума, да и Писающего мальчика нашли в предпоследний день. Мы держались за руки и часто останавливались посреди тротуара, чтобы поцеловаться. Это выглядело странно: Гийом вдруг притормаживал, разворачивался на девяносто градусов, притягивал меня к себе и прижимал свои губы к моим. Мне, признаться, не помешали бы какие-то вступительные слова или предупредительные жесты. Но я послушно прикрывала глаза и отвечала на поцелуй, чтобы не отвратить его хотя бы от этого проявления эмоций.
Потому что порой мне всерьез казалось, что Гийом аутист. Вроде бы его действия говорили о том, что мое общество ему приятно, но вслух он в этом не признавался. Для меня, человека слова, это было невыносимо. В моем универсуме события, мысли, чувства становятся реальными только в момент произнесения; на территории невербальных знаков, сигналов тела, красноречивых взглядов и прочей интуитивной хиромантии я чувствую себя слепым котенком. Мне необходимо было проговаривать все, что происходит между нами, понять, что такое для него эти каникулярные отношения, и самой найти им подходящий маркер. Все это было странно, незапланированно, и Гийом даже не пытался помочь мне разобраться в себе.
С трудом удавалось вытягивать из него информацию о каких бы то ни было чувствах. Все, что удалось узнать, используя ассортимент можжевеловых ликеров в комбинации с крепленым пивом, это то, что он некрасиво расстался с бывшей девушкой. Она была испанка. Узнав об этом, я вздохнула с облегчением: конкурировать с испанкой, да еще совсем недавно разбившей его сердце, в вопросах любви и страсти практически безнадежно. Хорошо, что у меня на Гийома нет серьезных видов. С бывшей девушкой они сошлись во время стажировки в Голландии. Через год она уехала продолжать стажироваться в Швейцарию, через полгода нашла там работу, а еще через пару месяцев и нового кавалера.
Любовь на расстоянии это сложно, грустно резюмировал Гийом.
Да уж, не могла не согласиться я.
Все-таки я правильно сделала, что приехала. Пора уже исключить фактор расстояния из формулы наших с Маартеном отношений.