— Что-то будет неладное, — рассуждал Джим.
После напряжённого дня Анна лежала на широкой кровати. Её мысли плавно проваливались в глубину сна, который далёким голосом Томаса кричал, вызывая Джима Робинзона, приглашая его раскурить трубочку табака. Этот голос звучал в полусне — в полуреальности. Внимание Анны привлёк запах дыма раскуренной трубки. Также блуждая в полудрёме, она пыталась разобраться в запахе, решая для себя, по какую сторону сна или реальности находится этот запах? Резко вскинув голову и выйдя из сна, Анна попыталась сконцентрировать мысли, навеянные ей в полусне. Она осторожно начала прислушиваться к дому, к шорохам, к запахам, и явно ощутила присутствие запаха раскуренного табака. Ощущая, как невольно её виски, кончики бровей и уши поднялись вместе с кожей головы к темечку, будто бы волосы поднялись и шевелятся, как змеи. Нет, это не был страх или ужас о призраках и мертвецах, блуждающий с цепями по дому. Это было не реальное ощущение присутствия того, кого не должно было быть, но ужасно хотелось.
Анна решила посетить кабинет мужа. Она в белом длинном ночном пеньюаре встала с постели и влезла в белые тёплые тапочки своими уже далеко не привлекательными ногами. Сняла со стены еле мерцающий газовый рожок и двинулась по коридору, тихо ступая по предательски скрипучим полам, взяв направление в кабинет мужа.
Анна застыла возле двери, и чётко услышала, будто Томас Уэли с насмешкой призывал своего противника к беседе. Без смущения и страха она отворила дверь. Перед ней встала странная картина, которая заставит любого нормального человека усомниться в своём здравом рассудке. Сидение кресла примято, в воздухе застыла трубка, а после выдох и клубы сизого дыма вылетели из ниоткуда и повисли над креслом, плавно растекаясь в туман. Она не видела курильщика, но поняла, что это был он, и с сомнением, но с надеждой в голосе спросила:
— Томас, это ты?
Томас, сидя в кресле с трубкой в руке, застыл, осознавая, как повести себя в такой ситуации? Ему показалось, что Анна воспринимает создавшуюся ситуацию вполне прилично, не выказывая страх, и отчасти говорит даже с радостью и трепетом. Тогда, недолго думая, он решил пойти на контакт.
— Да, милая! Как бы я хотел, чтобы ты меня ещё и слышала.
— Да-да! Я прекрасно тебя слышу. О Томас!
Анна села перед креслом на колени и расплакалась, прикрыв щёки руками, глядя в пустое кресло и наблюдая боковым зрением за трубкой, в которой периодически накалялся жар.
В этот момент Томас сообразил, что с помощью Анны он может вернуть детей домой.
— Аннушка, милая! Это так прекрасно, что ты меня слышишь.
— О, а как я этому рада!
— Милая! Сегодня на кладбище я видел наших троих детей. Они поведали мне, что призрак Джима Робинзона прогнал их из дома и ставит какие-то преграды, чтобы они не могли проникнуть сюда.
— Как это возможно? Ведь это их дом. Почему он так поступает? И где они теперь? Я думала они… — возмутилась Анна.
— Их необходимо вернуть, но боюсь, что если я покину дом, то так же не смогу вернуться обратно. Поэтому, завтра утром ты сходишь на кладбище, где меня похоронили, на другом его конце стоит старая, заброшенная часовня. Войдёшь туда и тихо скажешь, что они могут вернуться домой. Только я думаю, что тебе стоит назвать их имена, а то у нас может оказаться слишком много гостей. Ты сможешь это сделать?
— Конечно, милый! Я сделаю всё, как ты скажешь, — ответила Анна с сияющими, как звёзды, глазами.
— Теперь я попрошу тебя идти ложиться спать. Потому что у нас есть неприятельские уши, во всех стенах этого дома. Пока я в своём положении новичок, и ещё многих вещей не понимаю, думаю, что необходимо быть осторожными, пока мы не вернём детей в их родительский дом. А дальше… — Томас помолчал несколько секунд и продолжил, заканчивая мысль: — А дальше, наши ребята помогут мне во всём разобраться, потому как я думаю, что у них всё-таки больше опыта в этом смысле.
Анна согласно кивнула и осмотрела кабинет, будто бы искала виновника всех их бед.
Они расстались. Анна счастливая оттого, что её муж будет постоянно рядом, да ещё и дети.
— Ну и что, если они призраки. Пускай будет хотя бы так, — рассуждала Анна, лёжа в мягкой постели.
Томас всю ночь сидел в кабинете, то покуривая трубку, то рассматривая обложки книг, то изучая закопчённый потолок. Ему казалось странным, что уже несколько суток напролёт после своей смерти он ни разу не захотел спать. Ещё он ожидал, что Джим Робинзон всё-таки появится и даст ему возможность выяснить многие моменты, которые беспокоили Томаса Уэли.
Так протекла ночь. Утром, с первыми лучами солнца, Анна собралась и, ничего не говоря Коринн, отправилась на кладбище. Подойдя к часовне, она стала осматриваться по сторонам, во избежание непредвиденных свидетелей. Убедившись в том, что за ней никто не наблюдает, Анна вошла в часовню и сделала всё в точности, как повелел ей Томас.
— Виолетта! Питер! Робинс! — Тихо позвала она, и немного прислушавшись, продолжила: — Если вы меня слышите, то я должна вам сказать, что сегодня ночью я говорила с вашим отцом, и он сказал, чтобы вы возвращались домой и что всё в порядке.
Проговорив, она застыла, в ожидании какого-нибудь знака. Секунду спустя, она услышала шёпот возле самого уха:
— А папа уверен, что мы попадём в дом?
— Конечно, милые, именно по этой причине он и не покидает дом, охраняя его изнутри, — ответила Анна, пытаясь разобраться, чей же голос она слышала. И тут же другой голос так же тихо ответил: