Но сейчас у него на душе царил штиль. Большая ванна в уединенной опочивальне успокаивала, горячая вода расслабляла, а вполне себе милая служаночка не раздражала и не давала поводов разозлиться. Просто прекрасно.
"Как же ее зовут? - вспоминал Андигон. - Алика? Илька? Или так звали прошлую?"
- Подбавь кувшин холодной. Только аккуратно!
"Никогда не запоминает. Никого и никогда, - обиделась Элика, исполняя поручение. - Второй день, а все никак не обращается. Не то что Кантарт... Ну да, чего ж я захотела-то? Он и Сайку, вроде, так и не назвал по имени. Странная память у императора. Может перечислить каждый городок, каждую деревушку на собственных землях, сколько сражений выиграл, когда и при каких условиях, а ни родословной не знает, ни имен ничьих не запоминает".
Правитель не считал нужным забивать голову лишним мусором в духе всех его бесконечных родственников или имени какой-то там девки. Еще не хватало! Его голова должна быть заполнена чем-то поважнее. А эти дурацкие имена ему никак не помогут все равно. Каждое лишнее имя, всякая
неуместная
новость, ненужное событие могли стоить нескольких исторических фактов, военных тезисов или выдержек из древних приданий. А если он забудет какого-нибудь побежденного? А если бы он забыл о легенде про
ша-эну
и летопись Ордена, сохранившуюся спустя три тысячи лет?! Нет уж.
Хлопнула дверь.
- Что?! - взревел Андигон и резко поднялся. Встревоженная Элика чудом успела отдернуть руки.
В проеме стоял Элинтон - дядя Андигона и по совместительству его главный советник, однако что король Симдолара, что Удорор, король сурового северного Альфингейла, правители Аратамата - Государства Государств, - королева Лакиная, король Таладаса и вообще все, попавшие в список Реестра, упорно называли Элинтона не иначе как десницей Андигона. Дядя вырастил правителя, заменив ему отца и наставника. Советник считал, что ему позволялось больше, ибо помимо тесных служебных отношений с правителем его связывали в том числе и семейные узы. И сейчас он колебался не дольше пары секунд, прежде чем войти в душную, пропахшую полынью опочивальню мало того что без стука - без предварительного уведомления!
- Мой император, - почтенно склонил голову Элинтон.
Отличительной чертой приветствия дяди, как всякий раз отмечал Андигон, было умение поклониться и опустить голову крайне низко, но при этом не отрывать взгляд от глаз императора. Вряд ли кто-то еще отважился бы повторить подобное приветствие.
- Назови имена тех двух смертников, пустивших тебя в мою опочивальню, дядя.
Внутри Андигон оставался спокойным и даже немного встревожился внезапным визитом, но продолжал старательно изображать гнев. И гнев его был встречен каменным лицом рослого мужчины. Небольшая щетина, прямой нос, зачесанные назад седеющие волосы и безупречная осанка, которую подчеркивало черное облегающее платье с вышитым серебряными нитями на груди и спине знаком сложенных в рупор ладоней.
- Если я и назову имя, то только свое, - твердо сказал советник. - Я солгал им и велел пропустить меня по твоему поручению. Дело, не требующее отлагательств.
- Нет, Элинтон, дело, не требующее отлагательств, - вот это! - он показал пальцем на лысину. - А все остальное - не более чем мелочь, решаемая одной-двумя командами. А теперь пошел вон.
- Но...
- Вон!
Брошенный флакон с благовониями врезался в успевшую закрыться дверь. Элика отметила, что теперь в опочивальне будет вонять еще сильнее, на этот раз тошнотворно-сладким, но деваться все равно некуда.
Император вздохнул и попытался расслабиться снова. Хорошо, что все закончилось быстро. Он умел ругать, умел ругаться, мог переспорить любого - с его-то положением! - однако сцена с дядей не принесла ему никакого удовольствия. Разве что служка пустит еще один слух о его внезапной вспыльчивости, хоть этим никого не удивить. Но старательно поддерживаемый маскарад распространился на единственного родственника императора, самого близкого ему человека. Не сказать, что Андигон так прям раскаивался - временами он зарывался, а то и переигрывал. В такие моменты он не понимал, что же движет им - волна беспомощной злобы, скопившаяся в каждодневных опостылевших ритуалах, простое развлечение или верная служба собственному положению. И самое неприятное, что император все реже мог ответить на вопрос, играет ли он роль или на самом деле становится властным правителем, жестким и непреклонным, в чьем арсенале имелись донельзя странные привычки.
Андигон так и не смог расслабиться.
2
Молодой правитель пребывал в бешенстве. Необходимость после короткого разговора с Элинтоном лежать целый час с полынной мазью на голове выбила его из равновесия. Тяжкие мысли довлели над ним, и Андигону не было ни спокойствия, ни умиротворения. Каких трудов стоило ему перебороть желание позвать дядю! Нетерпение жгло, разум успел вынести не один десяток предположений - один хуже другого, - но император упорно соблюдал все этапы, дабы планомерно закончить процедуры. Смыть мазь, вытереться, накинуть халат, вальяжно - вальяжно! - прошествовать к себе, без спешки переодеться, размеренно отужинать и только потом принять Элинтона в личных покоях. И все это время терзаться догадками! Где тут быть спокойным?!
- Запомни, дядя, ты так же служишь мне, как и все остальные, и ничем от них не отличаешься!
- Мой император путает службу с прислуживанием. При всем моем уважении, я не заслужил подобного отношения. Ситуация и вправду чрезвычайно важная.