Старлей Милюшев объявил приказ командующего Центральным фронтом на северном фасе Курской дуги генерала армии Рокоссовского: до вечера закопать танки в землю под самые башни, чтобы они стали «неприступными крепостями» для возможного вражеского наступления и, вместе с тем, чтобы наши танки могли поражать противника огнем из своих орудий и спаренных пулеметов.
Поразить таким образом зарытый танк, объяснил нам комвзвода, может только прямое попадание крупной авиабомбы. Ясно?
Так точно! ответили члены моего экипажа.
Это означает, подумал я, если немцам удастся прорвать первую и вторую линии нашей обороны на северном фасе, мы должны будем стоять, что называется, насмерть.
Милюшев взглянул на часы.
Танк должен быть зарыт по всем правилам к 20.00 сегодня! приказал он и напомнил, что яма должна быть не менее 2 метров глубиной, 3 с четвертью метра шириной и 5 с половиной метров длиной.
Задача ясна? спросил он.
Так точно, товарищ гвардии старший лейтенант! ответил я.
И мы тут же принялись за работу.
Нормальными лопатами вырыть такую огромную яму оказалось бы куда проще. Но у нас были только саперные лопатки с короткими черенками. Чтобы успеть в срок, рыть надо было быстро и изо всех сил.
Во время одного из коротких перекуров, когда мы все четверо, едва живые от усталости, лежали на земле и дымили самокрутками с махрой, на горизонте показалась группа генералов и полковников с нашими комкором и комбригами. Их было человек десять двенадцать. Во главе группы шел сам Рокоссовский.
Задача ясна? спросил он.
Так точно, товарищ гвардии старший лейтенант! ответил я.
И мы тут же принялись за работу.
Нормальными лопатами вырыть такую огромную яму оказалось бы куда проще. Но у нас были только саперные лопатки с короткими черенками. Чтобы успеть в срок, рыть надо было быстро и изо всех сил.
Во время одного из коротких перекуров, когда мы все четверо, едва живые от усталости, лежали на земле и дымили самокрутками с махрой, на горизонте показалась группа генералов и полковников с нашими комкором и комбригами. Их было человек десять двенадцать. Во главе группы шел сам Рокоссовский.
Я узнал его мгновенно: выше всех ростом, статный, с необыкновенно приятными чертами лица. Мы вскочили, надели танкошлемы и выстроились в шеренгу по стойке «смирно». Группа генералов шла проверять готовность войск нашего корпуса к оборонительным боям на случай вражеского наступления в самые ближайшие дни. Как только они приблизились к нам, я доложил:
Товарищ командующий Центральным фронтом, экипаж танка Т-34 номер 13 разведроты заканчивает рытье, и, как нам было приказано, к 20.00 работа будет окончена и машина будет превращена «в неприступную крепость»!
Рокоссовский сдержанно улыбнулся и скомандовал:
Вольно.
Пока я по всей форме отдавал рапорт, полковник-смершевец с синими окантовками на погонах подошел к Рокоссовскому и что-то ему сказал так тихо, что ни я, ни члены моего экипажа ничего не услышали. Однако я догадался, что полковник говорит Рокоссовскому что-то обо мне.
Командующий фронтом с интересом взглянул на меня и повторил то, что ему доложил полковник из Смерша:
Мне говорят, что вы уроженец Соединенных Штатов. Это верно?
(Вопрос застал меня врасплох: попав в Красную армию добровольцем через Фрунзенский райвоенкомат города Москвы, я был абсолютно уверен о том, что я сделал со своим паспортом, никто никогда не догадается. Я решил: все будет шито-крыто, ни одна собака не узнает, что на самом деле я американец, а не простой парень из Донбасса, за которого себя выдавал. Именно таковым и считали меня члены моего танкового экипажа, комвзвода гвардии старлей Олег Милюшев, комроты капитан Жихарев и все другие. Увидев полковника из Смерша и догадавшись, что он сказал Рокоссовскому, я подумал о себе: какой же ты идиот, Никлас!)
Эти мысли за секунду пронеслись в моей голове. Овладев собой, я отчеканил:
Так точно, товарищ генерал.
Давно в Советском Союзе? спросил Рокоссовский.
Почти восемь лет, товарищ командующий.
Где проходили военную подготовку?
В Актюбинске и в Московской военной спецшколе номер 3.
Садово-Кудринская, 9?
Так точно, товарищ командующий!
Он снова пристально посмотрел мне в лицо. Неужели он не вспомнил, как я танцевал вальс-бостон с его дочерью 23 февраля 1943 года? Я тоже внимательно посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, узнал он меня или нет.
Лицо его стало для меня непроницаемым. Повисла тяжелая пауза. Чтобы как-то разрядить ситуацию, я обратился к Рокоссовскому:
Разрешите продолжать работу, товарищ командующий?
Продолжайте, старшина, ответил он.
Когда он и его свита двинулись дальше, я отчетливо услышал его слова:
Что ж, поглядим, как воюют наши американские союзники.
Между тем у Орлова, Филиппова и Кирпо от удивления челюсти отвисли. Они таращились на меня так, будто я у них на глазах с луны только что свалился. Я догадывался, что творится в голове у моих ребят. Ведь до сих пор они меня считали стопроцентным украинским хлопцем, а странности моей речи списывали на макеевский выговор. Но вдруг будто гром средь ясного неба! Невероятно: их и. о. командира танка настоящий янки! Как же он, иностранец, смог пробраться в советскую военную спецшколу в Москве?