Дина Дурбин, улыбаясь, спросила меня:
Откуда у вас такое красивое имя?
Я расправил плечи, вытянулся по стойке «смирно», отдал честь и, щелкнув каблуками, отрапортовал:
От мамы и папы, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы!
Она снова одарила меня своей божественной улыбкой и произнесла негромко и мягко:
Вольно. Затем спросила: Ваша гражданская специальность, Никлас?
Художник, товарищ гвардии старший Простите, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы! Потом добавил к сказанному: Точнее, я был художником-рекламистом Актюбинского областного кинотеатра «Культ-Фронт», товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы! А еще через секунду добавил: Рисовал звезд советского кино: Любовь Орлову, Зою Федорову, Валентину Серову на огромных рекламных щитах, сделанных из фанеры.
Чарующе улыбаясь, советская Дина Дурбин спросила:
А меня вы нарисуете, Никлас? Она так мило произнесла мое имя, что я подумал: может быть, в Союзе оно действительно звучит чуть ли не царственно красиво?
С огромным удовольствием, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы, ответил я. Только скажите, где и когда.
В это время у меня мелькнула мысль: все, милая моя Дина! Ты, кажется, попалась!
В очереди товарищи мои занервничали.
Я вас сама найду, Никлас, тихо произнесла она. Не сомневайтесь, Никлас, непременно найду!
17 апреля 1943 года
В лесах
Вчера мы прибыли в расположение танкового корпуса генерала Богданова, и здесь нас впервые накормили горячей перловой кашей с тушенкой. Какой же вкусной показалась нам эта еда! Ребята приговаривали: мол, ничего вкуснее в жизни не ели! Мне же эта тушенка напомнила мое американское детство. Что-то похожее на эту кашу бывало у нас иногда дома в Бетлехеме.
Откуда такая вкусная тушенка? спрашивали поваров ребята.
А! Так это «улыбка президента Рузвельта», охотно отвечали повара.
Вот в чем дело! обрадовался я. Это, значит, еще одно проявление действительной помощи Красной армии со стороны США и президента страны.
Ночевать нам предстояло в большом и тоже американского производства тенте. Ни кроватей, ни матрасов, ни печек в нем не было, лишь голая земля. И все же лучше так, чем в маленьких палатках. Матрасами, подушками, простынями и одеялами нам стали вещмешки и шинели. Под головой вещмешок, половина шинели под тобой, половина сверху, вот и все! Спать было холодно, как в том памятном курском подвале. Чтобы согреться, мы прижимались друг к другу плотно всей «шеренгой» из тридцати человек, и это помогало. Но если кто-то из крайних поворачивался на другой бок, то же самое приходилось делать и всем остальным. Так и поворачивались туда-сюда всю ночь. Причем не просыпаясь при этом. Интересный феномен!
После построения нам представили капитана Жихарева командира разведтанковой роты в бригаде 9-го танкового корпуса под командованием генерала Богданова. На груди капитана Жихарева мы увидели гвардейский знак, два ордена Боевого Красного Знамени и два ордена Красной Звезды.
Прошу внимания! произнес он зычным командирским голосом. Кто из вас желает служить в танковой разведке нашего соединения, три шага впе-р-ред!
Все стояли не шелохнувшись.
В чем дело? поразился я. То ли не поняли, что было сказано четко и ясно, то ли В теплушке все были такими храбрыми, а здесь, после первого крещения на станции Курская, у всех что поджилки затряслись?
В тот момент мне подумалось: а если бы здесь, сейчас, перед нашим строем, находилась гвардии младший лейтенант медицинской службы с боевыми наградами на груди: «За отвагу» и «Красной Звездой» и она смотрела на всех нас, вышел бы кто-нибудь три шага вперед? Я вспомнил нашего Сашка и подумал: он бы наверняка вышел! Ведь одаренные люди вроде него не показывают страха. Такие, как Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский и мой американский герой Джо Хилл всегда идут впереди
Но что делать мне, который добровольно пошел в Московскую военную школу Центрального штаба партизанского движения? Ответ для меня был очевиден. Я сделал три шага вперед, повернулся лицом к строю и встал по стойке «смирно». Пристально смотрел в глаза оставшимся в строю. Выйдет еще кто-нибудь или нет?
Вышли еще два парня.
Капитан Жихарев подошел ко мне и спросил:
Где проходил военную подготовку?
В одной из московских военных школ, товарищ гвардии капитан! доложил я по форме. О том, что это совсекретная партизанская школа, я сказать не мог с меня взяли подписку о неразглашении.
Рацией, ключом, морзянкой владеете? Капитан задавал вопросы «в десятку».
Так точно, товарищ гвардии капитан!
Он посмотрел на меня с уважением.
Из танковых орудий стрелять приходилось?
Немного, товарищ гвардии капитан!
Возьмите в тенте свой вещмешок и садитесь на переднее сиденье моего «Виллиса». Ясно? Он посмотрел на тех двоих, что сделали три шага вперед из строя после меня, и приказал: Вы тоже!
Капитан усадил их на заднее сиденье, меня на переднее, рядом с собой. Включил зажигание, машина тронулась с места, и мы поехали в глубь леса, в расположение его разведроты.
В тот же день Жихарев назначил меня стрелком-радистом на одну из своих Т-3476. Моими товарищами по экипажу стала забавная троица: коротышка Николай Хромов наш командир танка, долговязый сержант Федор Филиппов механик-водитель по кличке Длинный, и Колобок младший сержант Иван Кирпо, заряжающий.