Постепенно отходя, бельгийская армия заняла линию обороны на реке Лис как вполне боеспособная составная часть военной машины союзников. В ночь на 23 мая она окончательно остановилась и заняла 100-километровый фронт обороны от Менен через Экло до моря, то есть примерно в полтора раза больший, чем предусматривалось по плану «Д» в начале кампании.
Хотя бельгийская армия находилась в боевом соприкосновении с немцами в течение большей части этого периода, боевые действия, надо сказать, не были тяжелыми. Только на одном участке фронта отступления бельгийской армии, когда она была на рубеже реки Шельды, интенсивность боевых действий заметно возросла.
24 мая, т.е. на следующий день после завершения выхода на рубеж реки Лис, на южном участке линии обороны бельгийцы испытывали уже сильное давление противника, а на стыке своих войск с войсками английских экспедиционных сил они несли значительные потери.
Лорд Горт хорошо знал как сильные, так и слабые стороны бельгийской армии и был полностью осведомлен о размахе немецкого наступления на ее фронте. 20 мая Роджер Кейс, представлявший английское правительство при бельгийском верховном командовании, доложил об обстановке на фронте бельгийской армии. К тому времени она сдала противнику более трех четвертей территории Бельгии, включая столицу и наиболее крупные города, что не могло не оказать своего влияния на моральный дух войск. Она была отброшена не на оборудованный театр, а на приморскую пустошь, не имевшую никакой военной промышленности. Вследствие этого снабжение боеприпасами было сокращено до минимума. У нее не было других источников снабжения, и не было морского флота, которым можно было бы обеспечить это снабжение. Наконец, вдобавок ко всему на последнем клочке бельгийской территории сгрудились массы беженцев, двигавшихся впереди отступающих войск. Запасов продовольствия в этом районе оставалось не более чем на две недели.
Поведение короля Леопольда в этих условиях было вполне разумным. Он заявил, что у него нет никаких оснований предполагать, что английское правительство согласится поставить под угрозу само существование своих десяти дивизий ради поддержания контакта с бельгийской армией.
В сущности это было первым предупреждением со стороны Леопольда. На совещании в Ипре, состоявшемся на следующий день, это предупреждение получило дальнейшее подтверждение. К концу совещания у Горта уже не оставалось ни иллюзий в отношении мощи бельгийской армии, ни уверенности в ее способности отойти на рубеж реки Изер в соответствии с требованием Вейгана.
Предметом резких нападок и критики в это время было влияние генерала ван Оверстретена на короля Леопольда. Его положение военного адъютанта короля не соответствовало его фактической роли. Он, казалось, имел значительно больший вес и влияние в глазах короля, чем начальник штаба бельгийской армии. Его личные взгляды на ход войны раздражали многих из тех, кто был связан с королем в этот период, а его «пораженческие настроения» занимают основное место во всех мемуарaх того времени. Особенно язвительным комментариям подверглись его выступления на упомянутом совещании в Ипре но имеется основание полагать, что в общем его взгляды были недалеки от реальной действительности.
Король Леопольд еще задолго до этого совещания, по-видимому, решил, что французское верховное командование в действительности не осуществляет надлежащего руководства, а французская армия фактически не способна оказать эффективное сопротивление наступлению немецких войск. Он, вероятно, пришел к этому убеждению на основе беспристрастного изучения документальных материалов и в результате здравых рассуждений. И он был совершенно прав. Правильно оценил он и характер Вейгана, отсутствие у него необходимой твердости и решительности.
В глазах короля Леопольда положение бельгийской армии было относительно простым. Он считал, что после всего происшедшего любые действия союзников не спасут бельгийскую армию от больших жертв. Независимо от того, было бы принято и успешно осуществлено контрнаступление на юг, или был бы проведен план Айронсайда, предусматривавший отход к реке Сомме, английские экспедиционные силы и 1-я французская армия все равно неизбежно должны были оторваться от бельгийцев причем участь последних была бы одинаковой, отошли бы они к линии реки Изер для сокращения линии фронта или остались бы на рубеже реки Лис. У них не было никаких перспектив успешного длительного сопротивления на морском побережье. У них не было никаких надежд на то, чтобы самим эвакуироваться, никакой цели для продолжения борьбы после потери почти всей своей территории, никакой веры в способность или даже в желание французов продолжать борьбу и очень малая надежда на то, что у англичан хватит сил на это.
Во всем, кроме последнего заключения, бельгийцы были совершенно правы. Тем не менее пока бельгийская армия была в состоянии бороться, она боролась.
В течение трех дней после совещания в Ипре бельгийская армия сдерживала всё возрастающие удары сил Бока. В полночь 24 мая Надхэм офицер связи английской армии при ставке бельгийского верховного командования послал Горту донесение, в котором говорилось: