– Вы так думаете? – ухмыльнулся он. – То есть я хочу сказать, что нам трудновато каждый раз решать все голосованием, – ведь нас всего двое.
Она не поддалась на его подначку, а просто улыбнулась.
– Тогда надо соглашаться друг с другом.
– Целиком «за», – поддержал он. – Иначе – конец нашему чудесному партнерству.
Ее бесило его нахальство, а главное, она злилась на себя за то, что ей хочется смеяться. И потому она вложила в свой ответ весь сарказм, на какой была способна, но он показался ей самой несколько излишним.
– Не гоните коней! – предупредила она.
– Не буду, товарищ!
Ее обезоружил его тон. Он явно нащупал ее слабое место: она же весь день накануне подтрунивала над ним, намекая, что у него почти нет чувства юмора. Что ж, теперь он ей мстит.
– В общем, – прибавил Брук, спохватившись, что переборщил, – останавливаемся у первого же ресторана, который нам понравится, идет?
Они припарковали машину возле auberge [30] , где размалеванный, вырезанный из фанеры официант держал в руке menu touristique [31] . Брук тут же заявил, что слишком многого от такого рода заведения ожидать не приходится; она же сухо возразила, что гастрономические тонкости ее не интересуют. Он вдруг подумал, что она еще вздумает платить за себя, и ему стало не по себе.
Внутри в этот ранний час было пусто, и официант не знал, найдется ли для них что-нибудь на кухне. Они молча сидели, наслаждаясь прохладой и ожидая его возвращения.
– Конечно, – заметил Брук, – если вам здесь не нравится, мы можем перехватить по сандвичу в любом кафе.
– Нет, все в порядке.
Тем временем вернулся официант и перечислил им, что можно заказать. Они тут же сделали заказ, и он поставил перед ними на столик бутылку минеральной воды.
– А как насчет вина, не хотите? – спросил Брук.
– Но сейчас ведь моя очередь садиться за руль.
Он кивнул в знак согласия: от долгого вождения у него слегка ныла поясница.
– Погода и без того какая-то сонная, а вино, боюсь, совсем меня доконает.
– Да, мне это знакомо, – рассеянно проронила Ева, вспомнив, как затекла у нее рука, когда она проснулась утром, словно проспала в одном положении всю ночь. – А заснуть вам удалось? – Она сама удивилась своему вопросу. Это у нее как-то само собой вырвалось.
– Нет, но как-нибудь сдюжу, – ухмыльнулся Брук и, взяв кусок хлеба из корзинки, стоявшей посредине столика, начал есть.
Тем временем появился и официант, неся для нее салат по-ницциански, а для него quiche [32] .
– Быстро приготовили, – заметил Брук, беря вилку. Quiche оказалась такой горячей, что ему пришлось тут же выплюнуть кусок на тарелку. Запив водой, он поспешно извинился перед Евой.
– Не волнуйтесь, – улыбнулась она. – Как говорил в подобных случаях доктор Джонсон: «Только дурак проглотил бы такое».
– У вас что, есть подходящие цитаты на все случаи жизни?
Она поставила стакан и взглянула на Брука.
– Как бы я хотела, чтоб это было так, – сказала она и снова принялась за еду.
Ему нравилось, как она ест: никакого жеманства. Он терпеть не мог, когда люди манерничают за едой. Впрочем, напомнил он себе, это все армейские привычки.
Покончив с едой, она посмотрела на Брука: к уголку его губ пристала хлебная крошка. Ева непроизвольно потянулась через столик и кончиком мизинца смахнула ее. Казалось, его, да и ее тоже, поразил этот интимный жест. Особенно после той ночи, когда они лежали в одной постели – такие далекие друг другу.
– Ну как, подкрепились? – спросила она поспешно.
– Изрядно. Интересно, какие у них здесь сорта сыра. Не заказать ли?
– Идет, – сказала она. – Может, он отобьет чесночный запах. А то с чесноком в приправе они явно переборщили.
Официант убрал тарелки и поставил перед ними дощечку с сырами. Брук прошелся насчет того, что французы любят белые, как мел, сыры.