Но когда начинается «зачистка», я становлюсь просто чеченцем. А никакой для них не милиционер.
Сайд-Амин Алаев с улицы Нагорной – высокий крепкий молодой отец семейства. Если Рамзан подавлен всем случившимся, то Саид-Амин не скрывает своего глубокого презрения к федералам. На его губах – брезгливая полуулыбка всякий раз, когда он начинает рассказывать о «зачистке».
Саид-Амин Алаев – сосед Идиговых. 1 февраля, около одиннадцати утра, он заглянул к ним посмотреть новости по телевизору. И как раз в это время в дом заскочили «маски» и положили лицом вниз и его, и 16-летнего Магомеда. Оттуда – в КамАЗ. Из КамАЗа – в «птичник».
– Мы все просили не трогать пацана, – говорит Саид-Амин. – Очень просили. Но военные отвечали так: из школьников получаются хорошие подрывники. В «птичнике» нас поставили к стене с поднятыми руками, раздвинутыми ногами и опущенными головами. Шевелиться и разговаривать было нельзя. За нарушение сразу следовали удары сзади. Били ногами, руками, прикладами, кто чем хотел. Так мы простояли шесть-восемь часов. На ночь заперли в автозак. Утром 2 февраля вывели к стене опять и продержали в том же положении до вечера. В сумерках повели на допрос к следователю, который требовал назвать время и маршруты передвижения боевиков, их явки, адреса. 3 февраля утром опять стояли у стены, потом троих из нас зачем-то свозили в Новые Атаги, где тоже шла «зачистка». Вечером вернули в «птичник», заставили расписаться в какой-то книге, отдали паспорта и отпустили. Я так и не понял, зачем «фильтровали»? Какой смысл?
В эти дни по всем телеканалам страна видела Саид-Амина из Старых Атагов. Это генерал Молтенской, да-
вая интервью и стоя прямо посреди «птичника», на фоне арестованных, среди которых был и Саид-Амин, – заявлял, что, мол, задержали бандитов с оружием, а местная милиция их защищала.
– Вранье, – говорит Саид-Амин. – Никакого оружия у нас не было. Мы дома. Милиционеров тоже отпустили, потому что они только пытались вступиться за нас.
– А ваххабиты? Ваши староатагинские бандиты?
– Как всегда, настоящие бандиты отсиделись по домам.
Доллары и рубли
Мы живем в темные времена. Наш воздух отравлен ложью военных «верхов» и пряно пахнет купюрами – это безнаказанность «низов», самокомпенсирующихся за лживость «верхов». Так и крутится эта чеченская машина.
– В наш дом вломились человек 20, забрали паспорт сына, – рассказывает Раиса Арсамерзаева с улицы Школьной, – хотели увезти его на «птичник». Я дала сто долларов. Они заставили меня написать расписку, что у меня к военным никаких претензий нет. Уходя, забрали электрогенератор и белье моих дочерей.
На сей раз в Старых Атагах был в большом ходу коммерческий принцип. Забирали на «фильтропункт» в основном тех, кто не мог откупиться. Входя в дома, военные так прямо и требовали – денег за мужчин. Дал – фильтрации не подлежит, и, значит, нет подозрений в связях с членами воюющих отрядов. Не дал – подлежит и подозревается. Ставки на живой товар колебались от 500 рублей до 3-4 тысяч. В зависимости от возраста: чем моложе, тем дороже, – и от визуальной оценки дома силами военнослужащих.
Помимо расценок на мужчин, была на сей раз в Старых Атагах и калькуляция на женщин. Как водится в этих местах, «женские» цены оказались значительно ниже «мужских». Впрочем, и шкала требований была другой: откупались не по поводу «птичника», а чтобы не надругались. У одной семьи за «ненасилие» молодой девушки федералы взяли 300 рублей. У другой – 500. Взамен сексу-
ального удовлетворения принимались также серьги и цепочки – с женщин, отказывавших в минутах мародерской любви.
В конце концов люди вышли на улицы, разожгли костры и оставались так на все ночи. Думали, на миру не рискнут убивать и насильничать. Но и это помогло не всем.